Легенда о Маат

О нашем с Аментет плане никто не знал. Даже Мираксес. Но я планировала рассказать обо всём Дориану, когда придёт время выйти в мир людей. Без него я просто не найду Габриэля. Аментет обещала помочь со змеем и показать, как мы перемещаемся между измерениями. План был ненадёжным, как китайские часы, но лишь благодаря ему я не сошла с ума.

– Ладно, – ответила Сатет, стягивая самодельный шнурок с шеи. – Держи. Верну твой гребень, когда вернёшь мне кольцо.

Я порывисто выхватила его, пока она не передумала, и оставила смачный, алеющий от красной губной помады поцелуй у неё лбу. От удивления Сатет пошатнулась, а я рванула вперёд и вцепилась в плечо Дориана.

– Немедленно позови Аментет, – брызжа слюной, словно безумная, затараторила я.

– Ты плюнула мне в лицо, – обиженно протянул он и утёр щёку тыльной стороной ладони.

– Пожалуйста!

– Ты не пойдёшь на ужин? – спросила Мир.

– Нет. – Когда я нервничала, мой голос становился похож на кряканье утки.

– Тогда и я не пойду. Не хочу стоять у стены, как какая-то прислуга, – хмыкнула она.

– И я не пойду, – с задором присоединился Дориан.

Мы втроём уставились друг на друга. Если никто из нас не шёл на семейный ужин, то кто позовёт Аментет?

– Я позову, – протиснувшись между нами, заворчала Сатет и скрылась за дверями в зал.

– Святой ребёнок, – выдохнула я.

– Технически, – задумчиво протянул Дориан, – ад – современный аналог Дуата. Сатет скорее дочь дьявола.

– А ты придурок, – ударив его кулаком по плечу, фыркнула Мираксес. – Сатет славная девочка.

– То, что её отец сущий дьявол, никак не противоречит тому, что она милашка. И, Маат, – он перевёл на меня прищуренный взгляд, – что у тебя за такие важные дела с Аментет – главной стервой трёх измерений?

Аментет, стоявшая позади него, коварно ухмыльнулась.

– Она у меня за спиной? – увидев, как мы с Мираксес давимся от смеха, поинтересовался Дориан. – Скажите, что нет, мы ведь не в дурацкой романтической комедии.

– В том, как я планирую требовать от тебя извинения, не будет ничего романтического, малыш, – кровожадно облизнулась Аментет.

Дориан развернулся на пятках. Ему пришлось приподнять голову – Аментет была значительно выше его.

– Что случилось? – переведя на меня взгляд, спросила она.

Я кивнула и слегка раскрыла ладонь с кольцом. Глаза Аментет удивлённо округлились, но она быстро вернула себе контроль и тоже кивнула. Мы одновременно развернулись.

– Эй! – нам вслед закричала Мираксес.

– Прости, Мир! Я всё объясню позже. Сделайте так, чтобы Анубис не искал нас, – крикнула я, утаскиваемая Аментет в сторону покоев.

Каждая в своих мыслях, мы молча бежали вперёд. Я придерживала длинное платье руками, чтобы не запутаться в юбке. Ходить босиком было всё ещё немного непривычно, но теперь я понимала, почему остальные боги игнорировали обувь: прямое соприкосновение с землями Дуата наполняло если не силой, то воодушевлением.

– Сейчас? – спросила Аментет, когда мы свернули в коридор, заканчивающийся моей комнатой. – Где ты вообще его раздобыла? Я думала, что Габриэль забрал его с собой. Что?

Я замерла.

– Ты назвала его новым именем.

– Сила подходит ему больше, чем страдания.

Скорлупа стервы, под которой Аментет прятала свои страхи и настоящие чувства, треснула. Я увидела девушку с блестящими от лёгкого испуга и решимости глазами. Девушку, с которой когда-то мы были близкими подругами.

– Сделаем это прямо сейчас.

XXI

Снова эта удушающая влажность. И вонь – на этот раз стойкий металлический запах крови.

– В этом дворце больше тайн, чем я могла себе представить, – прошептала Аментет и подняла над головой тлеющий огарок, чтобы подсветить бесконечную вереницу ступенек, уходящих вниз на десятки метров.

– Меня немного успокаивает то, что мы в любом случае не умрём.

– Обычно этот факт удручает меня, но сейчас ты права: это очевидное преимущество при встрече с гигантской тварью, которая когда-то довела моих родителей до того, что они умоляли о смерти, – хмыкнула Аментет.

– Удручает? – Эхо коридора унесло мой голос глубоко вниз и вернулось вместе с заметно похолодевшим воздухом.

– Бессмертие лишает смысла многие вещи, – ответила Аментет. – Эта одна из причин, по которым я отказалась проходить отбор. Мне нравилось чувствовать себя смертной в мире людей. Лучше быть ближе к ним, чем к богам.

– После отбора всё бы стало наоборот?

– До отбора мы ближе к смертным. В наших жилах течёт кровь и всё такое. После отбора мы возвышаемся над миром смертных. Кровь леденеет, а потом и вовсе исчезает. У нас, у низших, тело и душа неразделимы. Высшие достигают разъединения, чтобы тело и физиология вроде тяги к сексу и голода не мешали. Они прячутся под оболочкой, потому что так удобнее, но их душа перестаёт сливаться с телом. И как только они спускаются в Дуат, то рискуют умереть. Их души слишком уязвимы здесь.

– А я? – неуверенно вопросила я.

– Ты всё сразу, – чтобы это ни значило, ответила Аментет.

– Я должна быть счастлива из-за этого?

– Не уверена. – Аментет посмотрела на последнюю ступеньку, спуск с которой означал бы, что пути назад больше нет. – Я бы не хотела оказаться на твоём месте.