Легенда о Сан-Микеле

В пасхальное воскресенье я обычно становился у церковных дверей рядом со слепым Чекателло, официальным нищим Анакапри, и мы оба протягивали руку к входящим в церковь, он – за милостыней, я – за птицами в карманах мужчин, в складках черных мантилий женщин, в кулачках детей. Да, в те дни я пользовался большим уважением у жителей селения, раз они спокойно смирялись с тем, что я мешал им праздновать воскресение Господне в согласии с древним обычаем, освященным почти двухтысячелетней традицией и до сих пор поощряемым духовенством. С первого дня Страстной недели в каждом винограднике, под каждым оливковым деревом ставились силки. Мальчишки с утра до вечера таскали по улице множество птичек, привязанных ниткой за крыло. А в Светлое воскресенье этих изувеченных птиц – как символ священного голубя – выпускали в церкви, что должно было знаменовать ликование по поводу возвращения Христа на небо. Но они не возвращались на небо: они испуганно и беспомощно металась под потолком, ломали крылья о стекла и падали на пол умирать. На рассвете я обычно влезал на крышу церкви с помощью мастро Никола, который без всякой охоты придерживал лестницу, и разбивал несколько стекол, но все равно лишь немногим несчастным птицам удавалось выбраться на свободу.

Птицы! Птицы! Насколько счастливее была бы моя жизнь на этом прекрасном острове, если бы я меньше любил их. Каждой весной я радовался, когда видел, как многие их тысячи прилетают на Капри, и с восторгом слушал, как они поют в саду Сан-Микеле. Но наступило время, когда я горько пожалел, что они продолжают прилетать сюда, когда я, если бы мог, подал бы им в море знак лететь дальше с дикими гусями, на мой родной север, где им не грозит от людей опасность.

Я узнал тогда, что прекрасный остров – рай для меня – был для них адом. Они обычно прилетали незадолго до восхода солнца. Их единственным желанием было немного отдохнуть после долгого перелета через Средиземное море, ведь предстоял еще долгий путь до страны, где они родились и где должны были выводить птенцов. Дикие голуби, дрозды, горлицы, бекасы, перепела, иволги, жаворонки, соловьи, трясогузки, зяблики, ласточки, малиновки – тысячи крохотных певцов отдыхали здесь перед весенними концертами, которые им предстояло дать в молчаливых лесах и полях севера. А через два-три часа они уже беспомощно бились в сетях, коварно расставленных людьми по всему острову – от прибрежных утесов до самых вершин Соларо и Барбароссы. Вечером их в деревянных ящичках без воды и пищи отправляли на пароходе в Марсель, на потребу гурманам в дорогих парижских ресторанах. Это была выгодная охота. Несколько веков продажа пойманных птиц составляла главную статью доходов епископа Капри. «Перепелиный епископ» называли его в Риме.

А вам известно, каким способом их заманивают в сети? Под сетями в кустах ставят клетки с пойманными птицами, которые беспрерывно, автоматически повторяют свой однотонный зов. Они не могут остановиться, они кричат день и ночь, пока не умирают. Задолго до того, как наука хоть что-то узнала о нервных центрах мозга, дьявол сообщил человеку, своему прилежному ученику, о страшном открытии: если птице выколоть глаза раскаленной иглой, она будет непрерывно петь. Этот старый способ был известен грекам и римлянам, но и по сей день он применяется на южном побережье Испании, Франции, Италии и Греции. Лишь немногие птицы переживают операцию, и все же это прибыльное дело: на Капри ослепленный перепел в настоящее время стоит двадцать пять лир.

На полтора месяца весной и на полтора месяца осенью весь склон горы Барбароссы – от развалин крепости на ее вершине и до стен сада Сан-Микеле у ее подножья – покрывался сетями. Этот склон считался лучшим местом ловли на всем острове, и нередко за один день там удавалось поймать более тысячи птиц. Гора принадлежала бывшему неаполитанскому мяснику – прославленному специалисту по ослеплению птиц и моему единственному врагу в Анакапри, если не считать доктора. С того времени, как я начал строить Сан-Микеле, между ним и мною шла постоянная война. Я обращался в префектуру Неаполя, обращался к правительству в Риме и всюду получал ответ, что гора принадлежит ему, и право на его стороне. Я испросил аудиенцию у королевы, она улыбнулась мне своей чарующей улыбкой, которая завоевала ей сердца всей Италии, и удостоила приглашения к завтраку. Первое, что я прочел в меню, было – «паштет из жаворонков». Я обратился к Папе, и толстый кардинал сообщил мне, что на рассвете святой отец в паланкине отправился в сады Ватикана, чтобы наблюдать ловлю птиц силками. Охота была удачной – они поймали более двухсот птиц.