Легенда о Сан-Микеле

Когда Билли ухмыльнулся мне с вершины смоковницы, он что-то не показался мне похожим на ангела. Против обыкновения, он не спустился с дерева, чтобы поздороваться. Я не сомневался, что он напроказничал, – мне не нравилось выражение его лица. Так правда ли, что Билли вел себя хорошо?

Постепенно я узнал истину. Еще в день моего отъезда Билли бросил морковку в иностранца, который проходил мимо садовой ограды, и разбил ему очки. Турист очень рассердился и сказал, что подаст в Капри жалобу. Во всем виноват сам иностранец, упрямо твердила Элиза. Зачем он остановился и стал смеяться над Билли? Все знают, что Билли сердится, когда над ним смеются.

На следующий день между Билли и фокстерьером произошла страшная битва, в которой приняли участие все остальные собаки. Билли дрался как дьявол и даже хотел укусить Бальдассаре, который пытался разнять дерущихся. Битва внезапно прекратилась, когда на сцене появился мангуст. Билли прыгнул на дерево, а собаки убежали, поджав хвосты, как убегали всегда при виде маленького мангуста.

С тех пор Билли совсем рассорился с собаками и даже перестал ловить у них блох. Сиамского котенка Билли сначала гонял по всему саду, а потом затащил на верхушку дерева и принялся выщипывать у него шерсть. Еще он с утра до вечера досаждал черепахам. Аманда, самая большая черепаха, снесла семь яиц величиною с голубиные и, по черепашьему обычаю, оставила их на солнце, а Билли проглотил их все разом.

Но хоть вино от него хорошо прятали? Ответом было зловещее молчание. Пакьяле, самый надежный из домочадцев, наконец признался, что два раза видел, как Билли вылезал из винного погреба с бутылкой в каждой руке. Три дня назад обнаружились еще две бутылки, тщательно зарытые в песок в углу обезьянника. Согласно инструкциям, Билли был немедленно заперт в обезьяннике и посажен на хлеб и воду до моего приезда. Но на следующий день обезьянник оказался пустым: ночью Билли неведомым образом выбрался на волю – решетка была цела, ключ лежал в кармане у Бальдассаре. Билли тщетно искали по всей деревне, и только сегодня утром Бальдассаре нашел его наконец на вершине горы Барбароссы – он крепко спал, сжимая в кулаке мертвую птицу.

Во время дознания Билли сидел на верхушке дерева и вызывающе поглядывал на меня – несомненно, он понимал каждое слово. Требовалось применить самые строгие дисциплинарные меры. Обезьяны – как дети, они должны прежде научиться слушаться, а уже потом – приказывать. Билли встревожился. Он знал, что я его господин, знал, что я могу его поймать с помощью лассо, как уже не раз ловил, и знал, что хлыст в моей руке предназначен для него. Это хорошо знали и собаки, которые, усевшись вокруг дерева, с чистой совестью виляли хвостами и радовались – собаки любят присутствовать при экзекуциях, когда наказывают кого-нибудь другого. Вдруг Элиза схватилась с пронзительным криком за живот, мы с Пакьяле еле-еле успели отвести ее домой и уложить в постель, а Бальдассаре бросился за акушеркой. Когда я вернулся к дереву, Билли исчез, что было лучше и для него, и для меня – я ненавижу наказывать животных.

К тому же у меня были другие заботы. Я всегда живо интересовался доном Джачинто и хотел более подробно узнать, как он умер, – как он жил, я знал прекрасно.

Дон Джачинто слыл самым богатым человеком на острове. Говорили, что его доходы так велики, что он получает двадцать пять лир в час anche quando dorme, «даже когда спит». В продолжение многих лет я наблюдал, как он отнимал последние гроши у бедных арендаторов, как выгонял их из дома, когда урожай маслин был плох и они не могли внести арендную плату, как спокойно позволял им умирать с голоду, когда они, состарившись, уже не могли на него работать. Ни разу я не слышал, чтобы он кому-то помог. И теперь я чувствовал, что утрачу веру в Божеское правосудие на земле, если окажется, что всемогущий Бог даровал этому старому кровопийце самую великую милость, которую может даровать, – позволил умереть во сне.

Я решил навестить старого друга, приходского священника дона Антонио. Он мне, конечно, сможет сообщить то, что я хочу знать, недаром более полувека дон Джачинто был его смертельным врагом.

Священник сидел на кровати – нога его была забинтована, лицо сияло. Комната была полна священнослужителей, а среди них стояла Мария Почтальонша и тараторила, захлебываясь от волнения. Ночью церковь Сан-Констанцо загорелась и гроб дона Джачинто сгорел дотла! Одни говорят, что сам дьявол опрокинул восковую свечу, чтобы сжечь дона Джачинто. Другие говорят, что шайка грабителей хотела похитить серебряное изображение самого Констанцо. Дон Антонио не сомневался, что свечу опрокинул дьявол: он же всегда говорил, что дон Джачинто кончит адским пламенем.

Рассказ Марии Почтальонши о смерти дона Джачинто казался вполне правдоподобным: дьявол явился канонику в окне, когда тот читал вечерние молитвы. Дон Джачинто позвал на помощь, его отнесли в постель в бессознательном состоянии, и вскоре после этого он умер от испуга.