Легенда о Великой волне

– …и валяется на боку восьмиколесный буксир, – продолжал он. – Там, за дюной. А вокруг – куча трупов.

– А ты-то откуда это все знаешь?

– Я видел, как буксир подлетел в воздух вместе с цепью длиной метров в пятьдесят. А потом проходил мимо.

– Они собирались поставить на якорь островок?

Ясир кивнул.

– Развяжи мне руки, пусти на корабль, и я расскажу все, что видел.

Корабли пришвартовывались со скоростью один в девять минут. На молах и пристанях было не протолкнуться среди моряков, портовых рабочих, ветеринаров металла, отравителей и тех, кто встречал родню. Целая орава торговцев предлагала вновь прибывшим всевозможные товары и услуги: таверны, где наливали дешевое пойло, женщин на несколько часов и запчасти для любого корабля. Не переставая двигались лебедки и подъемные краны, туда-сюда сновали рабочие с тележками, развозя товары на любой вкус по разным базарам города.

АзурМиз слился с толпой местных, которые только и ждали удобного случая, чтобы обдурить какого-нибудь приезжего. Механокардиоников было мало, и ходили они группами, молча и опустив головы; сердцеглоты уже знали, где можно купить необходимые детали по лучшей цене. Еще до окончания швартовки металл сообщал им все необходимое о порте и направлял в ту часть города, где они могли найти ночлег и питание среди себе подобных.

Но в этой информации АзурМиз не нуждался. Он хорошо знал, что ищет. Может, какой-нибудь корабль видел или встречал его «друзей». Или металл скажет, что здесь действительно ремонтировали нужное ему судно, а теперь оно отбыло туда-то.

Однако за два часа, проведенных в Мехаратте, механокардионик услышал лишь обрывочные сведения о кораблях, отплывших к другим пристаням и другим портам. В городе и за его пределами.

Послышались раскаты грома.

АзурМиз выругался. В дождь металл не может выражаться связно. Каждая капля причиняет ему резкую боль. Корабли, дома, мосты, лебедки, башни, минареты начинают кричать. И любая железяка становится слепой, глухой и… немой.

Механокардионики же под дождем почти не способны двигаться – легко теряют равновесие и могут упасть, получив вмятины.

Если он хочет вернуть свое сердце, надо поторапливаться. Но сначала нужно угодить хозяину – забрать самое ценное сердце – сердце Найлы, Рыжей. У металла учтена каждая мелочь: нужно лишь дождаться, когда все идеально совпадет, и тогда замки откроются.

К черту грозу, то сердце стоит целого мира.

Ясир посмотрел на потолок. Никогда в жизни он не видел столько труб. Да еще клапаны, ответвления, муфты… Внизу было темно, но он смог разглядеть кое-что из хранившегося в сухой маленькой кладовке.

Какая тут жарища!

Из труб то и дело вырывался горячий пар и поднимался к потолку.

Пару раз Ясир подскакивал, пугаясь неожиданных звуков, но потом перестал обращать на них внимание.

Эта непонятно для чего предназначавшаяся маленькая темная комнатушка стала его тюремной камерой на Сиракк. Зря он упрашивал взять его на борт полировщиком, зря изо всех сил пытался показать, что ничего плохого не замышляет, и подробнейшим образом рассказал, что случилось на верфи, где разматывали огромную цепь для швартовки острова-спутника.

Ему заявили, что никогда не возьмут в команду сопляка, которому плевать на любые правила. Правда, капитан – женщина (!) – пообещала внести за него залог, чтобы спасти от тюрьмы. Однако она была твердо намерена сдать его портовым властям, которые впишут в реестр его данные и отметят совершенные нарушения. А пока не придумала ничего лучше, чем закрыть Ясира в камбузе.

Выходит, правы были моряки, когда говорили ему, что на кораблях люди редко поддаются чувствам.

А эта женщина с кошачьим взглядом, видимо, держит всех в ежовых рукавицах, и никто не смеет ей перечить.

После разговора на мостике в присутствии капитана, поймавшего его офицера и механокардионика у Ясира засело в голове только одно. Имя из четырех букв. Азур.

Даже сейчас он не мог отделаться от мысли о нем, хотя должен был придумывать, как сбежать.

Вдруг в темноте послышался шорох. Ясир инстинктивно приподнял ноги.

К нему ковыляло какое-то существо. Мальчик прищурился, чтобы его разглядеть.

Это оказался ржавчик – моток железных прутиков и металлических деталек.

Создание добралось до стены, съежилось и пролезло в отверстие у самого пола.

«Красавчик! – подумал мальчик. – А вот смогу ли я выбраться – большой вопрос».

Ясир снова был один. Что, если они с ржавчиком – единственные живые существа, оставшиеся на борту? Офицеры же говорили, что хотят облегчить кораблю ход насколько возможно. Вдруг команда уже высадилась, а какой-нибудь огромный кран сейчас поднимет Сиракк метров на десять и свалит набок, чтобы распилить надвое гигантской вращающейся пилой?

А если они привели ее на свидание? Некоторые корабли подходят к Мехаратту, только чтобы найти партнера и безопасное место для случки. Что будет с ним, когда…

Лучше об этом даже не думать.

На люке загремели замки. По полу протянулась полоска света. За ним пришли.