Легенда о Великой волне

Что же до Сиракк, то рано или поздно кому-нибудь придется встать к штурвалу. Отправить Ясира? Кто знает, способен ли этот мальчишка быстро соображать в непредвиденной ситуации. А ведь это необходимо, чтобы быть хорошим рулевым… Хотя паренек вроде смышленый и стал уже почти родным.

Схватки повторялись все чаще. Наверное, пора отправиться в каюту и проверить акушерские навыки Азура.

Она попыталась встать, но голова закружилась. Опустившись в кресло, девушка закрыла глаза и прикусила губу.

– Найла!

Она едва смогла пошевелить рукой. Между бедер стало сыро. Найла вцепилась в стол, намереваясь подняться самостоятельно и уйти, как подобает капитану.

– Может, мне не пристало так говорить, но сама я до каюты не дойду.

Азур помог ей встать, обнимая за плечи, и взял на руки.

– Воды отошли. Не хочу, чтобы ты заржавел до того, как донесешь меня до койки.

Азур подмигнул. Раньше он никогда так не делал, и это заставило ее улыбнуться.

– В книгах написано, что нужна горячая вода и тряпки, доктор, ты позабо…

Она закричала от боли.

Азур ускорил шаг, пнул дверь каюты, зашел внутрь и бережно положил девушку на койку. Найла огляделась: все было уже готово – и ведро, и стопка сухих полотенец, и подушка на полу.

Она снова закричала, выгибая спину.

Ясир выглянул из-за косяка, зардевшись от смущения.

– Уходи! – приказал Азур, пытаясь говорить на человеческом языке. – И закрой эту проклятую дверь!

Он оторвал ладони от переборки. Бхет сдержанно молчал. Может, доза маловата? Или, наоборот, чтобы успокоить боль, мучившую его в последние часы, он принимал наркотик слишком часто? Организм привык, и бхет перестал действовать.

В голове вместо четких картин – хаос, туман, выцветшие изображения, сливающиеся друг с другом.

Он сплюнул горькую слюну.

Здесь, внизу, жарища стояла невыносимая. Влажная, упругая мякоть темноты воняла тухлым мясом и еще бог знает чем.

Пепел под ногами был мокрым. Отравитель провел пальцем по полу и лизнул кончик.

Спросил себя, все ли он сделал правильно. И есть ли еще надежда, что ему все-таки удастся реализовать свой сумасшедший план, который оказался на грани провала.

Прижал ухо к металлической переборке, прислушался. Даже с помощью бхета до механокардионика ему далеко, но все же…

Сердца!

Он отчетливо их слышал.

Большое и энергичное сердце корабля.

И три-четыре бьющихся тише.

Сколько точно было сердец, отравитель не знал. Жаль, что нет фонокля – неизменного инструмента механокардиоников. Надо обязательно им обзавестись.

Он хотел было отойти, но вдруг услышал странный звук. Прижал ухо плотнее.

Нет, сомнений не было.

…Плач новорожденного!

Сучка родила своего щенка.

Это тот самый корабль. Больше времени терять нельзя!

Ясир оперся о штурвал и присвистнул. Он впервые оказался в рубке такого огромного корабля, тем более один. И почувствовал себя всемогущим, точь-в-точь как в восемь или девять лет, когда из прессованного картона и листов железа вместе с друзьями построил корпус корабля. Водрузил его на колеса от старой развалившейся телеги. А моторами были четыре босоногих запыхавшихся парня, сменявших друг друга.

Мастерить суденышко они начали весной. День за днем оно становилось все больше, прочнее, конструкция усложнялась, во многом благодаря парням постарше, которые работали посыльными и могли беспрепятственно проходить на верфь для переработки материалов, снятых с разоруженных судов.

За пять недель корабль стал настолько большим, что в нем свободно помещалось девять мальчишек. И таким прочным, что не развалился, даже когда его сбросили с самой высокой дюны в округе. Назвали суденышко Настырным с подачи острого на язык парнишки одиннадцати лет, который всегда охотно работал двигателем.

Пройдя положенный ритуал техосмотра и церемонию спуска на песок, во время которой о киль разбили полупустую бутылку муравьиной граппы, Настырный был готов выйти в пустыню. Чтобы придать торжественности первому путешествию, на полубак водрузили кем-то украденное настоящее яйцо корабля.

Очнувшись от воспоминаний, Ясир стал смотреть в ветровые стекла. Получается, только это и должен делать капитан – крепко держать штурвал да наблюдать за пустыней? Неплохо устроились, подумал Ясир, мне бы так!

Даже в ту трагическую весну, когда он остался один на всем белом свете, больше всего Ясир хотел именно этого. Быть капитаном. Управлять судном. Повелевать скоростью.

Он снова вспомнил свое первое путешествие в качестве капитана. В тот день ребята встали на рассвете, проведя ночь под корпусом Настырного.

Сухой картон пугающе потрескивал, будто где-то хрустели ломающиеся кости или возились скелеты.

В первом путешествии на Настырном капитана выбирали по жребию. Всего ребят было девять – как в названии их мира, как во всем, имеющем значение на этой дикой и негостеприимной планете. И жребий пал на Ясира.

Корабельное яйцо загораживало обзор, поэтому мальчику приходилось все время вытягивать шею, чтобы видеть склон дюны то справа, то слева.

Но Ясира это не смущало. Он был полон решимости не дрогнуть и насладиться минутами славы.