Легенда Провидца

– Спасибо Император, – ответил ему Дэн, который, однако, уже ничуть не верил словам Кассиана. Он чувствовал, как с каждой секундой они вызывали у него все большее подозрение.

– Вы можете удалиться в свои покои, если вам будет угодно, – предложил Ромул, жестом указывая прислуге на то, что тело можно унести. – На счет организации похорон мы могли бы поговорить завтра.

Дэн перевел остальным содержание сказанного.

«Организация похорон» – это словосочетание будто бы ножом вошло глубже в свежую рану в сердце всех членов экипажа «Шторма». По их лицам было заметно, что они явно не горят желанием заниматься этим делом. Каждый из них буркнул что-то неразборчивое, непонятное ни римлянам, ни им самим, а затем они отошли от ложа, на котором осталось тело Дениса, позволив слугам его забрать.

– Скажи мне, что это неправда, – Глеб вдруг обнял Дэна, и парень почувствовал, как ему стало отчего-то неловко, и в то же время он понимал, что не мог не обнять его в ответ. Очень давно его никто не обнимал по какому бы то ни было поводу, и поэтому это было ему непривычно.

«Кажется, я совсем уже одичал» – подумал Дэн, как-то внутренне вздрогнув от этой мысли.

– Я бы хотел в это верить, – отозвался тихо Дэн, чувствуя, что с каждой секундой реальность как будто бы и впрямь становится все менее правдивой.

Как в тумане теперь ему казались все из Сообщества, римляне, все эти комнаты, что ему довелось пройти до тех пор, пока он не добрался до той, что делил с Глебом. Кровать было странной, как и все в Риме, она показалась ему чересчур жесткой, хотя он и не мог назвать себя привередливым. Но сон, что приснился Дэну на этой кровати, оказался, вопреки всяким ожиданиям, начинался так нежно, что все его существо будто оттаяло.

Начался он, наверное, с появления самого пленительного и прекрасного для Дэна существа всех планет и миров, то есть, конечно же, Трэйси Морган. Вернее, второй ее копии.

– Ну, здравствуй, воин, – послышался голос, несомненно, ее голос, из палатки, к которой он подходил.

Дэн осмотрелся. Он находился в каком-то военном лагере, вероятнее всего, как ему подумалось, в римском. Было темно, и многие костры в нем уже погасли, оставив после себя лишь струйки дыма. Палатка или, скорее, шатер, был багряного цвета, точь-в-точь, что плащ на нем самом. Кем он был на этот раз? Как выглядел? Парень посмотрел на свои пальцы и посчитал их слишком тонкими для того, чтобы они принадлежали ему, Дэниэлу Элиенсу.

– Что же ты колеблешься, входи, – проговорил голос Трэйси из шатра. Он звучал как-то подозрительно мягко.

Выдохнув, Дэн слегка приоткрыл занавес и заглянул внутрь. И к тому, что он обнаружил внутри, парень совершенно не был готов. Девушка, сидевшая на ложе в углу шатра, была полностью обнаженной.

– Я… – Дэн почувствовал, как краснеет. Он задернул штору, хотя большая часть его существа не желала этого делать. – Я не тот, за кого вы меня принимаете. Оденьтесь, пожалуйста.

Речь его, как он заметил, была абсолютно латинской. Значит, все-таки он находился в Риме, а не где-то еще.

«Получается, я каким-то образом переместился в тело римского легионера, который пришел на войну с женщиной… Или он как-то сумел найти ее за время их похода. Но это не суть. Я уже не в первый раз оказываюсь не в своем теле, и это странно. Неужели это обычный сон, снова?» – подумал Дэн, однако вспомнил, что ему рассказывали другие люди про свои сны. Они у них отличались какой-то другой работой мозга, так, во всяком случае, про них говорили. Мысли текли иначе во время ночных видений. У него же все события сейчас, да и в «снах-смертях» отличались реалистичностью. Все и всегда было четко и ясно, так же, как и при бодрствовании.

– Придурок! – вдруг раздался за его спиной усиленный какой-то аппаратурой голос. Дэн обернулся в сторону, откуда он доносился.

В раскладном кресле прямо в нескольких метрах от него находился человек, в руке которого был ярко-оранжевый мегафон. Дэн никогда прежде его не видел, в этом ему не приходилось сомневаться. Одетый в какую-то причудливую футболку, словно вывернутую наизнанку, один рукав которой был раза в два короче, чем другой, в джинсы, которые так же нелепо, как и футболка смотрелись на нем, потому что штанины их были так же, как и у футболки, разной длины, вдобавок ко всему он носил странную бородку, которая была совершенно по-дурацки уложена в подобие кренделька. Глаза его, а Дэн мог заметить, что они были неестественно большими, с жутко светящимися в темноте белками с выделявшейся на них зелено-голубоватой радужкой, так и искрились негодованием. Он поднялся со своего места и, положив устройство в кресло, направился совсем по-комически быстрым и несуразным шагом к нему. Когда человек приблизился к Дэну, то оказалось, что он был едва ли не по пояс ему, отчего следующие гневные фразы, брошенные им, казались совсем смешными:

– Ты… Просто… Глупый, – человек, или, скорее даже, человечек с бородкой-кренделем, занес указательный палец и начал грозить им. Говорил он почему-то по-английски. – Кретин!