Легенда Провидца

После разговора троих возле фонтана, к ним присоединились Кристен, Глеб и Генри, адекватной беседы с которыми не получилось. Кристен была убита горем, поэтому Дэн решил, что, наверное, о чувствах Дениса к ней лучше будет вообще никогда не рассказывать. Все лицо ее опухло от слез, но она была по-прежнему красивой, самой красивой, по мнению Дэна, из всех женщин-ученых, что он когда-либо встречал, если не брать в счет Трэйси Морган. Такими и были последние, до долгой разлуки, мысли о Кристен Пирс у Дэна.

Генри же запомнился ему тем, что, потеряв в его глазах авторитет, он стал выглядеть для Дэна теперь совершенно иначе. Уши Генри, как Дэн теперь заметил, слишком сильно торчали, что выглядело совсем нелепо, учитывая то, что мужчина был лысым. Взгляд глаз, вероятно, едва-едва сомкнувшихся за всю ночь, был пустым и уставшим, обеспокоенным, не выражающим ни доли надежды на светлое будущее. Он словно говорил: «Да, это я вас всех подвел, всех подвел… Простите». Словно пес, который натворил дел, Генри смотрел на них так, и оттого выглядел особенно жалко.

Глеб же, в отличие от всех остальных, не выражал ровно никаких эмоций. Он был просто сонным. Казалось, если этому человеку дашь сейчас чашку кофе, так он и придет в себя, трава для него зазеленеет, а небо снова станет голубым. И это было самым поразительным для Дэна. Как ни странно, Глеб просто одним своим видом смог хоть как-то поднять ему настроение.

«Я вижу, что его жизнь не кончена, – подумал он. – А раз не кончена его, то не кончена и моя!».

– Я уйду в Рим, – в конце недолгого и очень неловкого разговора сказала Кристен. – Я буду жить там, мне не место здесь…

– Как же Вы уйдете? – возмутился Виктор, нахмурившись. – Одна, без знания языка, в этот дрянной город? Да Вас там, простите за беспардонность, в первый же час похитят и продадут в рабство!

– Рабства уже не существует, – сухо возразила Кристен. – Да и лучше где угодно, чем здесь, это место… Это теперь самое ненавистное мне место. Я вообще не могу находиться тут.

Дэн изумленно посмотрел на нее, удивляясь, когда и как она успела разузнать про рабство. В то же время он понимал, о чем Кристен говорила. Такое же самое чувство он испытывал, находясь в доме у Генри в последние дни. В сознании тогда все время эхом отдавались воспоминания о Трэйси, о том, как она, живая была там, на втором этаже. Как ему казалось, что, может, ее никогда не было на свете, и все часы, что они провели вместе, Дэну просто причудились. Это леденило душу, разъедало ее неприятными сомнениями. Человек жил, он дышал и двигался, заполнял своей этой жизнью комнату, а теперь в комнате или месте, где его не было, каждая часть пространства будто бы вопила о своей потере.

– Я поддерживаю ее, – сказал Генри, осторожно положив руку Кристен на плечо. Хотя и было понятно, что намерения мужчины были искренними, он хотел выразить сочувствие, тем не менее вышло это у него совсем не так, как должно было, как-то неуклюже.

По никому неизвестной причине есть такие люди, все действия которых естественны. И все, чтобы они не сделали никогда не вызывает негативной реакции. А есть такие, которые делают все до крайности нелепо и странно несмотря на то, что побуждения руководят и теми, и другими одни и те же. Конечно, большинство людей, по мнению Дэна, находились где-то посередине. Но в тот момент, может быть, из-за разочарования в нем, Генри ему казался человеком совершенно из второй категории, которую он, Дэн, внутренне не переносил совершенно.

– Вы хотели бы начать жить в Риме? – иронично поинтересовалась Ванесса, считавшая, по-видимому, все шуткой. – Вы серьезно?

– А нас нет других выходов, сестра, – сказал с долей суровости в голосе Виктор. Несмотря на то, что он так же, как и Генри, ровным счетом ни в чем не был уверен, он не выглядел таким беспомощным. В голосе чувствовалось желание поскорее найти выход из сложившейся ситуации, и это желание однозначно пересиливало слабости, которые явно потянули на дно страхов и сомнений Генри Мэтчерса.

– То есть, мы здесь останемся навсегда? – равнодушно спросил Глеб, зевая. – Это уже точно? Просто я поздно встал, может, пропустил что…

– Смешно, приятель, – сказал Дэн, и губы его и впрямь искривились в подобии улыбки.

– А я не шутил, – удивленно отозвался Глеб. Взгляд его заметался по членам Сообщества. – Так что же, мы совсем обречены?

– Похоже на то, – заключил Виктор Стикс. – Во всяком случае, стоит сейчас действовать согласно поговорке «готовься к худшему, надейся на лучшее». Это мое мнение. Нужно попробовать начать жить здесь, в этом мире.

– Но как же нам быть с языком? – спросила Ванесса, на лице которой было написано недовольство. – Ведь из нас из всех латынь знают только Генри и Дэн.

– Вернее, только Генри, – поправил ее Виктор. – Дэн умеет только говорить на латыни, язык он никогда не изучал, и потому на вряд ли сможет научить ему других.

– Думаю, Вы, неглупые люди, сможете совсем скоро овладеть азами, – вмешался Генри. – Начнем учиться прямо с сегодняшнего дня. И будем жить, как семья, в одном доме, работать и так далее.