Легенда, утопия, быль в ранней американской истории

Разумеется, нет ничего предосудительного в возмещении расходов на общественные нужды, понесенных губернатором, как и в вознаграждении его за труды, действительно немалые, тем более если учесть, что он исполнял свои нелегкие обязанности, превозмогая тяжелое горе — гибель двух детей. Нет ничего странного в содержании приходом своих священников. Не может удивить и различие в доходах губернатора, священников и работников. Это различие сохранилось повсюду и через 350 лет после описываемых событий. Мы просто отмечаем обнаруживавшиеся признаки социального неравенства. А где есть социальное неравенство, есть недовольные. Где растет неравенство, растет недовольство.

В «Журнале» Уинтропа отмечен ряд фактов, относившихся к концу 1633 г., которые можно рассматривать как симптомы этого недовольства.

Обратимся к записи от 5 декабря: «Господь дал Коттону возможность после долгих раздумий установить с помощью Священного писания, что содержание священника, так же как другие нужды церкви, должны оплачиваться из общих сумм или казны, которая должна пополняться из еженедельных поступлений; с этим согласились» (У., I, 116). «С этим согласились». Но все ли? Кого-то ведь убеждал Коттон? С этим согласились, но не соглашались с другим. Так, пастор сейлемской церкви Скелтон и вернувшийся летом в Сейлем Роджер Уильямс возражали против намечавшегося по какому-то делу созыва в Бостоне совещания священников. Они усмотрели в замысле бостонцев покушение на независимость церквей и попытку синодального управления ими.

Продолжалась борьба вокруг вопроса о прерогативах губернатора и полномочиях магистрата. Ньютаун, где обосновался Дадли, отказывался, как когда-то Уотертаун, посылать людей или вносить деньги для сооружения укреплений, возводившихся вокруг Бостона (У., I, 113–114). На совещании, где обсуждался размер содержания священников, недавно приехавший ассистент Коддингтон обвинил Уинтропа в том, что тот присвоил себе право распределять земельные участки и «лишил остальных свободы» (У., I, 114). Коддингтон мог стать союзником Дадли по каким-то личным мотивам. Его, как и некоторых других состоятельных людей, могла не устраивать политика магистрата и губернатора, сдерживавшая спекуляцию и неограниченный захват земель. Может быть, он имел в виду конкретную меру — постановление от 3 марта 1633 г., согласно которому отдельным лицам запрещалось без разрешения магистрата покупать землю у индейцев. Коддингтон был одним из главных купцов колонии, и его, наверное, коснулись ограничения в области торговли. Так или иначе оппозиция Уинтропу внутри магистрата усиливалась.

Упомянутое выше постановление от 3 марта затрагивало отношения колонистов с индейцами. Заселяя Массачусетс, европейцы занимали землю аборигенов. Однако руководители пуритан, заняв земли, необходимые для ближайших нужд, побаиваясь индейцев, а также испытывая многочисленные трудности начального периода колонизации, старались не провоцировать осложнений с соседними племенами. Если кто-либо претендовал на участок, который находился заведомо в пределах территории, которую индейцы считали непосредственно им принадлежавшей, магистрат стремился, чтобы осуществлялась «законная» сделка и участок был «куплен» (как и в других колониях, когда использовался такой прием) за какую-нибудь мелочь. Колонистам помогало то обстоятельство, что племена в районе Массачусетской бухты к приезду пуритан буквально обезлюдели от болезней, завезенных туда ранее европейцами, особенно от оспы. Наиболее сильные и воинственные индейские племена — могавки, пекоты, наррагансеты — обитали в еще не освоенной части колонии. Местные индейцы отступали. Их права на землю, как и права на нее других индейцев, взялся защитить Роджер Уильямс.

Перед отъездом в Америку будущие колонисты Нового Плимута и Массачусетса одной из главных целей своей «миссии в дебри» объявляли обращение в христианство «дикарей». Однако ни в той, ни в другой колонии этим делом практически никто не занимался. Важнее было занять землю индейцев, обосноваться на ней и избежать возможных столкновений. Роджер Уильямс всю свою жизнь убеждал, спорил, пропагандировал «слово бога», искал «истину» и жаждал донести ее до людей. Он не мог пройти мимо тех, кто «блуждал в потемках». Христианин, он верил в благо обращения, в спасение «невинных душ» индейцев. Но Уильямс не был фанатиком. Отправной точкой его миссионерской деятельности являлись сами индейцы, к которым он питал человеческую симпатию, нравы и права которых уважал. Он действовал во имя бога, но для индейцев. Поэтому священник стремился понять их и помочь им, найти в них настоящих «братьев», а не силой победить их души. Уильямс призывал не к милосердию «Христа ради» — в том виде, как это делают, прося милостыню. Он требовал, чтобы колонисты считались с правами и нравами индейцев, прежде всего с жизненно важным для них правом на землю, где они родились и которая их кормила.