Легенда вулкана

— Что? — гордо вскинула голову наша туристка. — Человека, ползущего по крыше вагона, цепляющегося своими корявыми пальцами за покрытую сажей крышу раскачивающегося вагона. Тут внезапно полыхнула марсианская зарница, и в его зубах блеснул большой кинжал! Он лез по крыше, злорадно ухмыляясь, и я поблагодарила Иисуса, что не включила в кабине свет, который мог бы выдать меня… Я обмерла: вдруг его взгляд остановился на мне! И он вперил свои глаза, словно гипнотизируя меня… Рот его оскалился, и зубы сверкнули во вспышке молнии — он смеялся, глядя мне в глаза!..

— Э-э-э, Аида, — вмешался Азиз, — ти говориль, что лица не видиль, а ножь с зубами видель — как так?

— Да ну тебя в задницу, Азиз, — нахмурилась Дронова, — глаз художника — это тебе не глаз торчка! Я видела это лицо, но оно показалось мне серым и мертвым…

— Значит, лицо вы видели? — спросил я.

— Да! — раздраженно выкрикнула пани. — Видела! Но оно было искажено злобой и жаждой крови! Вот! Эти черты не подходят к нормальному человеку, и только теперь я поняла, что это убийца! Вообще было темно.

— А как он был одет? — спросил я, стараясь сохранять спокойствие.

— Ну как? — Дронова поглядела на меня, словно я был Очень Глупым Человеком. — В комбез, как тут у вас на Марсе принято… В комбез, серый такой…

— В котором часу это было? — Я опять налил себе.

— Я вообще-то не засекла, — гордо сказала Аида, — но могу сказать точно! Мы собирались идти на вечеринку с вами, к пяти, а это было около четырех. Без четверти… Или нет: почти четыре… Как-то так…

— А что-то запомнилось вам в этом человеке? — спросил я.

— Да. — Дронова наклонилась над столом. — Когда он увидел меня, в его глазах мелькнул испуг! Испуг! Он развернулся и пополз обратно! Он испугался, что я увидела его… Боюсь, что меня тоже убьют, как свидетеля… Дэн! Помоги мне… Я не хочу умирать сейчас… Я еще не написала своей главной в жизни картины…

Она тяжело вздохнула и взяла правой ладонью свое левое запястье, будто считая пульс…

Я горячо поблагодарил ее за помощь, пообещав защитить. Она сказала, что, пожалуй, я должен неотлучно охранять главного свидетеля этого дела. Я сказал, что попробую, а Ирина посмотрела на меня с некоторой тревогой.

С Йоргеном разговаривать было бессмысленно, но Сибилла сказала мне, что из их перегородки плацкарты она видела тучного человека в комбезе Машинистов, похожего на бригадира поезда. За день он проходил раза два или три. Видела Аюми, которая ходила по вагону, и Криса, который около половины второго пыхтел с чемоданами, переезжая в другой плацкартный закуток, и охрану, несколько раз проходящую по поезду в течение суток…

Повара оба подтвердили, что видели бригадира в районе кухни несколько раз за день, и один раз он беседовал с пани Аидой, которая ругалась с ним, после чего он ушел, а туристы пришли в буфет.

Потом я говорил с шахтерами из вагона, где ехали наши туристы, но они не сказали ничего существенного: многие видели бригадира, Криса, Аюми, Дронову и других пассажиров, проходивших по плацкартному вагону. Как и ожидалось — времени никто не засекал.

Ирина глядела на меня глазами, полными надежды, а я понимал, что вряд ли эту надежду оправдаю.

Мне даже захотелось поговорить с ней — про Олимп, про эту базу. Я хотел донести до нее то, что пытался донести до покойного Дарби, — я думал, что нам надо сбежать по прибытии поезда. Я хотел убедить мою любимую женщину в необходимости такого поступка…

После этого вернулся Хмурый с медиком, которого звали Серый, и попросил меня пройти с ними.

Я сказал Ирине, чтобы она подождала, и пошел с ребятами.

Тело из купе уже унесли в холодильник буфета, что сразу отбило у меня аппетит.

Хмурый сказал, что бригадир до сих пор не найден, и выразил идею, что с ним что-то случилось, уже без всяких сомнений.

Я сказал, что, наверное, его убили, либо он прячется в угольном ящике, либо спрыгнул с поезда на ходу. Хмурый сказал, что пойдет в вагон с туристами начинать обыск, и попросил меня обождать его в купе…

Я спросил медика, что он думает по поводу тела покойного, — но он не сказал ничего интересного: уровень серотонина в крови был чуть завышен, и токсины в крови имеются, огнестрел, время смерти предположительно от двух до четырех часов, и надо сделать массу анализов. К тому же он добавил, что никогда не работал судмедэкспертом. Я вздохнул и сказал, что я никогда не был дознавателем.

Хмурый пошел осматривать вагон туристов, а я остался один в купе бригадира, сидя напротив койки, где убили Дарби…

Я неудачник — вот первая мысль, которая возникла в моей голове: а что, если бы я перешагнул через себя, как я это обычно умею, и сказал бы Дарби, что буду с ним дружить? А что, если бы я вообще не взял этой группы туристов? А что, если…

Я смотрел на койку, с которой вынесли тело…

Да… теперь я немного иначе думал про все, что мне довелось увидеть.

— Да, сэр, будьте так любезны, — сказал темнокожий бармен, кинув мне сдачу с доллара в виде двадцати пяти центов и подвинув ко мне телефон. — Вы знали Дарби Гордона?

— Дарби Гордон? — сказал я. — Впервые слышу…