Легенда вулкана

— Я только с ним разговаривать хочу, — гордо заявил он, словно хвастался какими-то глубокими моральными принципами.

Рыжий какое-то время буравил его взглядом, потом хлюпнул носом и, повернувшись ко мне, сказал:

— Я это, за дверью буду…

— Тока жало к дырке не щеми! — с пафосом произнес Кадык.

— Ты хлебало-то, это, прикрой, — вновь шмыгнул носом рыжий и вышел за дверь, с треском ее захлопнув.

Некоторое время Кадык смотрел на меня с некой горечью, будто я чем-то его обидел.

— Гляжу, в начальниках ты ходишь? — сощурясь, спросил он, наклонив голову набок.

— Да ладно, — ухмыльнулся я, скрестив руки на груди. — На Хмурого шестерю. А вообще у Охотников нет начальства, кроме главы клана: у нас, ты знаешь, все по понятиям живут…

— Ну да… ну да… — закивал он часто. — Ты мужик-то нормальный, как я погляжу… Ты скажи мне… что тут творится за хрень? Я с «Востока» потек, а тут — раз, и налип, прям сразу… Ты… Я про тебя слышал… Ты вроде как… это…

Он замялся, напомнив мне рыжего.

— Подгоняю запары? — помог ему я.

Он вскинул на меня дикий взгляд, сверкающий в забористой с проседью щетине.

— Скажи мне, как мужик: из-за тебя эта запара?

Он судорожно сглотнул, и я понял, почему его прозвали Кадыком.

— Не совсем, — ответил я, — но меня тоже задело. И интереса моего тут нет…

— Я просто хочу понять, что говорить, а что — лишком…

— Говори все, — посоветовал я.

Тот горько ухмыльнулся:

— Все скажешь — под грунт ляжешь… — Он опять сплюнул.

— Слушай, Кадык, уважаемый, — я не выдержал, — я к тебе хорошо, ты ко мне хорошо — чего ты очкуешь? Сдавать я тебя не сдавал и не сдам: знаю, что не фраер ты. Ты меня звал говорить? Говори… У меня без тебя проблем хватает…

Он недоверчиво поглядел мне в глаза.

— Ладно… — вздохнул он, глядя куда-то в пол. — Поможешь мне?

— Чем смогу, — кивнул я.

— Сможешь! — убежденно сказал тот. — Я тебе расскажу кой-чего, а ты уж постарайся, чтобы Кадыка не обмакнули…

— По-ста-ра-юсь, — по слогам сказал я, чувствуя, что желваки на лице напрягаются.

Кадык опять выдержал театральную паузу.

— В общем, так, — вздохнул он, — меня могут грохнуть… От тебя зависит…

— Слушай, хорош уже. — Я махнул рукой.

— Вошел я в поезд, — решительно начал Кадык, — схоронился в трансформаторе… Поспал, съел, что припас… А бабка? Что с нее взять? Мало ей было моих девайсов… В общем, я-то ходок тот еще. Жрать приспичило, я думал, она меня накормит, а она, жаба, ни в какую! Дескать, щас охрану позову, мы не договаривались, я тебя провела — вон иди у землюка проси… Ну я что? Я на крышу — жрать-то охота, а где вы, я не знаю… вот… пополз я к пищеблоку… ползу по крыше буфета…

— То есть на последнюю крышу ты не лазил?

— А на фиг? — удивился Кадык. — Чем меньше народу тебя видит…

— Дальше, — попросил я.

— Ну… ядрены пассатижи… Решил в задний тамбур лезть — хоть там и охрана рядом, да в переднем люди чаще курят, да и не возвращаться же? Цапанулся и поглядел…

— Как цапанулся? — поинтересовался я.

— А так! — Кадык расстегнул свой серый замызганный комбез, и я увидел на его голой груди что-то вроде портупеи.

Он снял с липучки закрепленный на ней моток какой-то ленты.

— Нанки! — сказал он.

— Что? — переспросил я.

— Ну подтяжки с нанониткой, — снисходительно пояснил он. — За вытяжку на вагоне цепляешь — глядишь в тамбур, а потом через эту вытяжку и достаешь: удобно…

Тут у меня в голове сверкнула бледная тень мысли.

— Ага, понял, — кивнул я.

— Ну так вот, — продолжил Кадык, — цепляю я нанки, ветер в морду, свешиваюсь к окошку… а там…

— Что? — спросил я, стиснув зубы, пытаясь не выказать волнения.

— Что… — повторил Кадык, — мужик мужика душит… да еще так жутко… двумя пальцами… тот дергается и на меня… прям мне в глаза… выпучил, блин, вот лопнут… — представь, как я очканул?!!

Он сам тяжело дышал, вспоминая кошмарные впечатления.

— В общем, кто душил, я не видел, — продолжил он глухо, — но вот того разглядел… лучше бы не смотрел я… Усы торчком… рожа… что твоя сигарета — красная, жуткая… Концы отдавал… Ну я от мокрухи стараюсь подальше лежать… Напугался от неожиданности я, понимаешь? Рванул нанки кверху… да за поребрик сапогом зацепился… грохнул немного. Вот, думаю, слышал он, мокрушник, значит, что кто-то по крыше шарится… А дальше сплоховал — полез к последнему вагону, где турель, думал, там схоронюсь на время… а тут… зарница сверкнула — вижу: сидит кто-то… в темноте не разобрл… На шухере, наверно, в другом вагоне кто-то был… тут уж я совсем переконил, чуть не побежал назад, к локомотиву… Вот… Есть перехотелось… А пока бежал, дверь в последнем тамбуре буфетного вагона лязгнула — видать, жмура выкинули… А мож, еще чего… Так я топал, что в трансформаторе меня и замели обратно… Вот…

— А кто душил, ты не видел? — спросил я, стараясь быть спокойным.

— Не… — покачал тот головой, — мужик какой-то или баба, но крупная… приземистая…

— А ножа в зубах у тебя не было? — вдруг спросил я.

— Какого ножа?! — Кадык вытаращил глаза. — Я с притыкой не дружу! Понял? Я — вор…

— Ладно, — успокоил я его, — понятно… А с чего ты решил, что тебя грохнут-то, если ты убийцу не видел?