Легенда вулкана

— Так эти… — Кадык досадливо крякнул. — Машинисты, итить их в душу, через весь состав меня с браслетами провели — уж то-то мокрушник заметил, небось смекнул, что я по крыше лазил-то. Ну… А откуда он знает, что я его аватарку не срисовал?

— Да… — протянул я… — Волосы длинные были у убийцы? Почему про бабу подумал?

— Я ж секунды смотрел… силуэт покатый… такой… Ну не знаю — на улице ночь, а в тамбуре тусклый свет, я тени только видал, просто этот… ну… кого решали… К стеклу лицом привалился… тому через плечо…

— А тот, кого душили, как выглядел? — спросил я.

— Ну… — кивнул Кадык, — ворот комбеза серый, с нашивками, типа машинистский, в усах еще… щекастый такой…

— А время можешь сказать? — спросил я.

— Ну… — протянул Кадык… — я только потом глянул — четыре было примерно…

— На последний вагон точно не лазил?

— Зачем! — Он выпучил глаза. — Я от таких джипегов здорово очканул — и назад, в трансформатор… Дык я что толкую-то… — Он как-то сник, опустив плечи. — Замочить меня могут, боюсь…

Я вспомнил Дронову, которая тоже опасалась за свою жизнь.

— Не переживай, Кадык, — сказал я, усмехнувшись. — Там, в турели, сидела наша туристка, которая сама тебя до смерти перепугалась, а убийца тебя не видел, разве что догадался, да и то — вряд ли…

В дверь деликатно постучали.

— Да! — громко сказал я.

Дверь отъехала вбок, и на пороге появился Хмурый, рыжий и доктор, который осматривал труп.

Рядом топтался неопределенного возраста мужчина с розовыми веками и лихорадочным блеском желтых глаз. Волосы на голове его напоминали картину неизвестного художника «Взрыв на макаронной фабрике».

— Ну что? — с порога гаркнул Хмурый. — Признался наш сирота? Он тут шухер устроил?

— Все нормально, — сказал я, — пока помогает человек.

— Да! — крикнул Кадык. — Ворье не мочит!

— Тихо ты! — хлюпнул носом рыжий.

— Пошептаться бы, Странный, — сказал Хмурый на полтона ниже.

— Пошли…

— Значится, так, — сказал Хмурый, когда мы уселись в купе покойных (именно «покойных», так как я уже отчетливо понимал, что бригадир поезда Джеймс убит, и даже свидетель этого есть), — Серый, — он кивнул на доктора, — со жмурами мало дела имел, но мужик он башковитый оказался…

Серый благодарно кивнул:

— Я просто подумал, узнав про газовую гранату…

Хмурый остановил его жестом.

— Так вот, — продолжил Хмурый, — он, то есть Серый, время убийства определил примерно — от двух с небольшим до трех…

— От двух до трех утра, — вставил Серый.

— Я и говорю… — вновь нахмурился Хмурый. — Но мужик-то он башковитый, это я говорил: нашел он химика с шахты.

Тут невзрачный человек с выброшенными к небу космами серо-желтых волос кивнул и часто замигал красноватыми веками — губы его слегка невралгически задергались…

— Говори, — повелел Хмурый.

— Вот! — сказал химик. — Именно, именно!

Все воззрились на него.

— Я посмотрел этот ваш баллончик. — Тут он непонятно чему улыбнулся. — Это же паралитик… Да…

Он опять кивнул как бы сам себе.

— У меня есть «Спектр-7», — продолжил он.

— Это что такое? — спросил я.

— Это отличнейший спектроскоп девятого поколения, — пояснил он, — частично я его доработал: газовый анализатор…

— Давай, профессор, не запаривай, — проворчал Хмурый.

— Я хочу сказать, — сверкнул глазами химик, — что этот Си-Эр-девять является О-этил-Эс-четыре, диизопропиламиноэтилметилфосфонат, группы «эр», последнего поколения, и…

— Ну не все здесь Менделеевы-то… — недовольно прервал его Хмурый…

— В общем, так, — кивнул химик, — в газовых гранатах типа «Вэ-9, Эр-Си» используется особый реагент, вступающий в контакт с кислородом и являющийся своего рода окислителем и катализатором…

— Короче, Менделеев! — не выдержал Хмурый…

— Я просто говорю о консервантах фосфатной группы…

Повисла пауза, прерываемая только скрежетанием зубов Хмурого и хлюпаньем красного носа рыжего.

— В общем, «Спектр-7», — сказал химик, вздохнув, будто распрощавшись с надеждой на понимание публики, — помог мне определить, когда из баллона вышел газ…

— Когда? — невольно вырвалось у меня.

— Есть небольшая погрешность, — как-то жеманно ответил тот, — но могу заявить, что это было между двумя десятью и двумя сорока…

— Ошибки быть не может? — вновь спросил я.

— Вот вся ошибка, — картинно развел он руками, — тридцать минут…

— Тридцать минут… — повторил я, — понятно, это очень важно…

Я снял с пояса недавно обретенный планшет и начал забивать туда полученную информацию.

— Что тебе «зэка» сказал? — Хмурый тронул меня за рукав.

— Видал кой-чего, — махнул я рукой неопределенно…

— Ну? — Казалось, Хмурый понял, что я что-то недоговариваю.

— Ничего особенного, — ответил я, вставая. — Вот вы выяснили важнейшую вещь: время газового отравления. Сколько понадобится, чтобы человек в купе задохнулся?

— Учитывая объем купе, — сказал химик, озираясь по сторонам, — прокуренность помещения… ну… не больше пяти — семи минут…

— Прекрасно, — кивнул я. — Дело, в сущности, пустячное: осталось определить — кто где находился с двух часов десяти минут до без десяти три примерно. Ладно, пойду мучить своих расспросами.

Я вышел в коридор и почти сразу почувствовал, что за локоть меня поймал Хмурый.