Читаем Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти полностью

Наступает март 1917 года. Поль снова на фронте. В России Николай II отрекся от престола. Гала не следит за трагическими и радикальными событиями, которые происходят в ее родной стране. Она полностью посвятила себя Элюару, покорна ему, замирает от восторга перед ним. Но в ней по-прежнему живет неукротимая сила, которая никогда не позволит ей отказаться от ее глубинных желаний, от непримиримости и свободы. Немного позже Гала узнает, что беременна, и эта новость ее не радует. Однако она выносит ребенка и родит его 10 мая 1918 года в Нормандии, где укрылась. Так у супругов родилась дочь, которую назвали Сесиль, но Гала была очень мало привязана к ней. Скрытная и равнодушная к другим, она приняла на руки дочь, но отвергла ее так же, как когда-то новорожденную младшую сестру, которую ей дали в руки вместо куклы. «Вопящий кусок ярко-красного мяса, налитый кровью, раздувшийся», – рассказывает она в своих «Интимных записных книжках»[177]. Идет война, причем идет на всех фронтах. Как ни странно, война идет и в мире искусства. В Европе создание движения дадаистов скоро взорвет прежние принципы искусства и правила хорошего вкуса. Революция в искусстве распространяется по городам, словно огонь по пороховой дорожке. Она вспыхивает в Берлине, в Цюрихе и сильней всего в Париже, который скоро станет главным центром «нового искусства» местом рождения сюрреализма. Гала чувствует дух времени. Она всегда была прозорливой, это даже одно из ее характерных свойств – умение почувствовать современность, принять новые идеи, впитывать душой все, что может изменить старый мир. Первые брошюры со стихотворениями Поля (с этих пор его фамилия Элюар) делают его не знаменитым, но в какой-то степени известным в артистической среде. В Париже начинают блистать имена: Ман Рэй, Пикабиа, Марсель Дюшан, Жан Полан, Андре Бретон, Луи Арагон, Филипп Супольт, Ив Танги появляются на небосклоне новой поэзии.

Элюар приближается к ним. Главным местом их встреч становится Монпарнас. Гала всегда почти незаметна, но тайком ведет свою работу. Она без лишнего шума «делает» Элюара – ободряет мужа, успокаивает его, пробуждает в нем его собственную поэзию, дает ему толчок, необходимый для движения вперед. Безумно влюбленная в Поля, она также вносит в его жизнь свободу манер и нравов, к которой он, нелюдимый от природы, совершенно не склонен. Она раскрывает его для своих желаний, осмеливается исследовать новые области, в которых эротика соперничает за него с развратом. Отдав Сесиль ее деду и бабке, Гала освещает своим сиянием жизнь Элюара. Стихи, которые он ей посвящает, не оставляют никакого сомнения в том, что поэт любил ее страстно: «Я буду целовать тебя везде, в центре, вверху и внизу, и когда, взволнованная, ты задрожишь, в моих руках будет чаша, из которой еще не пили, и я опустошу ее не без интереса». Гала защищает и успокаивает его. «Человек ничего не боится на земле, когда у него есть хороший спутник», – пишет Элюар. Своему отцу он уже написал, чтобы убедить его в искренности их с женой любви друг к другу: «И я беру жену, чьи достоинства – простоту, чистоту, нежность и любовь – не нужно выставлять перед тобой, ведь ты их знаешь». В эти годы Гала становится для него единственной, близкой к небесным мирам («Существо, подобное серафиму, прекрасный ангел с целомудренным лбом»), богиней, богиней, которая увлекает его в небеса, но учит его любить землю («Твои ступни скрепляют меня с землей»).

Совсем немного подражая Бодлеру, он описывает ее волосы, которые вовсе не были достоинством: «Ее волосы, которые зажигает рыжий огонь, рушатся в движущемся ритме на ее затылок цвета живого янтаря». Однако рождающийся кружок сюрреалистов совершенно не ценит Галу. Из-за молчания и манеры держаться отстраненно она кажется дерзкой – впрочем, позже, в конце жизни к этому мнению присоединится и Элюар, сказав, что у нее жесткий взгляд.

В Клаваделе, рядом с юным Гренделем она непрерывно читала. Они рассказывали друг другу о своих открытиях и читали в основном Лотреамона, Рембо, немецких романтиков и особенно Ахима фон Арнима. Теперь, в Париже, пока Поль работает в агентстве недвижимости у своего отца, Гала по-прежнему погружается в книги, предпочитая стихи, в основном средневековых куртуазных поэтов и Аполлинера – одного из их наследников.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сериал как искусство. Лекции-путеводитель
Сериал как искусство. Лекции-путеводитель

Просмотр сериалов – на первый взгляд несерьезное времяпрепровождение, ставшее, по сути, частью жизни современного человека.«Высокое» и «низкое» в искусстве всегда соседствуют друг с другом. Так и современный сериал – ему предшествует великое авторское кино, несущее в себе традиции классической живописи, литературы, театра и музыки. «Твин Пикс» и «Игра престолов», «Во все тяжкие» и «Карточный домик», «Клан Сопрано» и «Лиллехаммер» – по мнению профессора Евгения Жаринова, эти и многие другие работы действительно стоят того, что потратить на них свой досуг. Об истоках современного сериала и многом другом читайте в книге, написанной легендарным преподавателем на основе собственного курса лекций!Евгений Викторович Жаринов – доктор филологических наук, профессор кафедры литературы Московского государственного лингвистического университета, профессор Гуманитарного института телевидения и радиовещания им. М.А. Литовчина, ведущий передачи «Лабиринты» на радиостанции «Орфей», лауреат двух премий «Золотой микрофон».

Евгений Викторович Жаринов

Искусствоведение / Культурология / Прочая научная литература / Образование и наука
Певцы и вожди
Певцы и вожди

Владимир Фрумкин – известный музыковед, журналист, ныне проживающий в Вашингтоне, США, еще в советскую эпоху стал исследователем феномена авторской песни и «гитарной поэзии».В первой части своей книги «Певцы и вожди» В. Фрумкин размышляет о взаимоотношении искусства и власти в тоталитарных государствах, о влиянии «официальных» песен на массы.Вторая часть посвящается неподцензурной, свободной песне. Здесь воспоминания о классиках и родоначальниках жанра Александре Галиче и Булате Окуджаве перемежаются с беседами с замечательными российскими бардами: Александром Городницким, Юлием Кимом, Татьяной и Сергеем Никитиными, режиссером Марком Розовским.Книга иллюстрирована редкими фотографиями и документами, а открывает ее предисловие А. Городницкого.В книге использованы фотографии, документы и репродукции работ из архивов автора, И. Каримова, Т. и С. Никитиных, В. Прайса.Помещены фотоработы В. Прайса, И. Каримова, Ю. Лукина, В. Россинского, А. Бойцова, Е. Глазычева, Э. Абрамова, Г. Шакина, А. Стернина, А. Смирнова, Л. Руховца, а также фотографов, чьи фамилии владельцам архива и издательству неизвестны.

Владимир Аронович Фрумкин

Искусствоведение
Похоже, придется идти пешком. Дальнейшие мемуары
Похоже, придется идти пешком. Дальнейшие мемуары

Долгожданное продолжение семитомного произведения известного российского киноведа Георгия Дарахвелидзе «Ландшафты сновидений» уже не является книгой о британских кинорежиссерах Майкле Пауэлле и Эмерике Прессбургера. Теперь это — мемуарная проза, в которой события в культурной и общественной жизни России с 2011 по 2016 год преломляются в субъективном представлении автора, который по ходу работы над своим семитомником УЖЕ готовил книгу О создании «Ландшафтов сновидений», записывая на регулярной основе свои еженедельные, а потом и вовсе каждодневные мысли, шутки и наблюдения, связанные с кино и не только.В силу особенностей создания книга будет доступна как самостоятельный текст не только тем из читателей, кто уже знаком с «Ландшафтами сновидений» и/или фигурой их автора, так как является не столько сиквелом, сколько ответвлением («спин-оффом») более раннего обширного произведения, которое ей предшествовало.Содержит нецензурную лексику.

Георгий Юрьевич Дарахвелидзе

Биографии и Мемуары / Искусствоведение / Документальное