Легендарные разведчики — 3

По своему внутреннему складу отец, как мне думается, был не только писателем, но и серьезным историком. Тут сказались обучение в Московском институте востоковедения в 1949–1954 годах и сильное влияние мамы-историка. Галина Николаевна Ноздрина (племянница революционера и поэта Авенира Ноздрина из Иванова) свою профессию любила и любовь эту передала папе еще в детстве. Отец часто говорил, что писатель, для того чтобы ему поверили в большом, должен быть предельно точен в деталях. Оттого он и работал так увлеченно в архивах. И эта работа помогла ему при написании не только романов о Штирлице, но и серии исторических романов под общим названием “Версии” о Гучкове, Столыпине, Маяковском, Петре Первом и Иване Виткевиче (востоковед, первый российский посланник в Кабуле. — Н. Д.).

Несмотря на дружбу с заместителем начальника контрразведки В. К. Бояровым и генерал-майором КГБ В. И. Кеворковым, Юлиан Семенов разведчиком не был. Хотя в юности мечтал им стать, побывав в Берлине весной 1945 года: взял с собой отец Семен Александрович. И позднее он выбрал своим главным героем Штирлица не случайно: с одной стороны, тут был интерес к истории, с другой — к разведке.

Вот что писал об этом сам отец: “Когда я задумал первую книгу из цикла политических хроник о Штирлице, я больше всего думал о том, как организовать исторический материал. Я считал, что сделать это можно, лишь пропустив события сквозь героя, сплавив воедино категорию интереса и политического анализа, исторической структуры и судьбы человека, оказавшегося в яростной круговерти громадных событий прожитого нами пятидесятилетия. История нашей Родины такова, что человек, родившийся вместе с двадцатым веком, должен был пройти через события революции, Гражданской войны, испанской трагедии, Великой Отечественной войны. Как быстротечен — с точки зрения исторической ретроспективы — этот пятидесятилетний миг и как он насыщен событиями, поразительными по своему значению. 'Кирпичи’ фактов истории обязаны быть накрепко смонтированы сюжетом, который не только развитие характеров, но — обязательно — интерес, заключенный в личности, которая пронизывает все повествование. Такой личностью оказался Максим Исаев, он же Всеволод Владимиров, он же Макс Штирлиц”…

Папин герой Штирлиц начался с маленькой записочки Постышева Блюхеру, которую он нашел в начале 1960-х годов в хабаровском архиве. Постышев писал, что переправил во Владивосток “чудесного молодого товарища”. Об этом молодом человеке, работавшем журналистом в белогвардейской прессе, говорил папе и писатель-разведчик Роман Ким. А когда Меркуловы были изгнаны, этот молодой человек появился в форме ВЧК вместе с И. Уборевичем. На основании этих фактов папа написал первый роман о Штирлице “Пароль не нужен”. Привожу слова отца: “Увы, у нас еще бытует слащаво-мещанское представление о работе разведчика. Иногда наталкиваешься на пожелание: ‘Вы ведь пишите детектив, придумайте какие-нибудь лихие повороты! Ваш разведчик бездействует, не проявляет себя’. По-моему, такое мнение рождено детской привязанностью к ‘Трем мушкетерам’ с одной стороны и презрением к литературным поделкам о манекенах с ‘седыми висками и усталыми, добрыми глазами’ — с другой. Пожалуй, нет спора, что важнее: похитить — со многими эффектными приключениями, погонями, перестрелками и таинственными перевоплощениями — ‘ключи от сейфа’ — или же, находясь в стане врага, внешне ничем себя не выделяя и никак ‘героично’ не проявляя, дать серьезную оценку положения, высказать свои предположения о настоящем и будущем… Максим Максимович Исаев, работая во Владивостоке в стане оккупантов, должен был ‘пропустить’ через себя, понять и выверить информацию о настроениях в ‘Черном буфере’, которую он ежедневно получал как газетчик, легально, не прибегая к ‘бондовским’ сверхэффектным трюкам. При этом следует учесть, что контрразведка белых во главе с опытным офицером охранки Гиацинтовым сугубо внимательно относилась к газетчикам, имевшим широкий круг знакомств среди самых разных слоев общества. Только благодаря тому, что друзьями Исаева были настоящие люди, предпочитавшие смерть предательству, он смог выиграть поединок с начальником белой контрразведки. Солдатам ставят памятники, об их подвиге пишут, подвиг же разведчика молчалив и безвестен, и чем более он неприметен, тем он весомей”.