Легендарные разведчики — 3

Тот спич «за» академика Примакова прочно вписан в длиннющий список заслуг Кирпиченко. Вадим Алексеевич был искренен. Он со студенческих лет знал Примакова. Учил его премудростям арабского языка. И до конца не научил, дав, правда, основной базис. Не стал настаивать и углубляться, поняв, что из талантливого Примакова может получиться больше чем просто хороший переводчик арабского. Нырнувших и не вынырнувших из языковых глубин много, а таких, как Примаков, — единицы, убивать все силы на изучение чего-то архисложного им — бессмысленно. Есть у них другие важные дела. Достаточно и английского, которым Евгений Максимович прекрасно пользовался во всех частных и секретных беседах с сильными мира сего и лидерами арабского Ближнего Востока.

Кирпиченко и Примаков были на «ты». Академик не стеснялся советоваться с другом. И в начале сентября 1998 года Вадим Алексеевич в присутствии двух более молодых коллег первым услышал из уст тогда уже министра иностранных дел, что он после двух дней колебаний согласился на предложение Ельцина занять пост премьера. Кирпиченко тут же отозвался жестким: «Женя, ты сошел с ума. Ты куда? Они тебя вообще оттуда пинком под зад вытолкнут через месяц». Кирпиченко не так уж и ошибся. Отставка и раздраженное ельцинское на дорожку выстрелившее «не так сели» прозвучало через восемь месяцев. Вадим Алексеевич был мудр. Как и требовалось для разведчика.

А уж поразительное владение арабским оставалось за Кирпиченко всю жизнь. Кому только не переводил он, молодой и тоненький (было, было и такое), окончивший в 1952 году Московский институт востоковедения. А до этого прошел военную школу, которой хватило бы на два университета. В 1940-м в 18 лет пошел добровольцем в Красную армию. Некоторых, и, как уже признавался, меня грешного, смущало обилие наград. А солдатскую медаль «За отвагу» и орден Отечественной войны I степени гвардеец-десантник и старший сержант Вадим Кирпиченко получил, сражаясь в Венгрии, Австрии, Чехословакии.

После института последовали поначалу обычные для разведчика вехи. Приглашение в госбезопасность. Учеба в разведывательной специальной школе. Работа в Восточном отделе внешней разведки. И быстрый, всего через год, взлет: уже в декабре 1954 года Кирпиченко назначен не просто оперативным работником, а заместителем резидента в Египет.

Это теперь из-за своих внутренних распрей, переворотов, постоянной смены курса и названий страны Египет, возможно, и перестал быть центром арабского мира. А тогда государство с исключительно завидным географическим местоположением было наиболее развитым и передовым в этой части света. За влияние в нем бились американцы, англичане и, конечно, мы тоже.

Молодые египетские военные, захватившие власть в 1952-м, могли попасть под влияние британцев или соблазниться долларовыми поощрениями из США. Но возглавлявший их офицер Гамаль Абдель Насер, свергший со своими сторонниками монархию, не очень-то любил англосаксов.

Это сейчас мы вспоминаем времена Насера как счастливое двадцатипятилетие безоблачных советско-египетских отношений. Боюсь, что так хорошо, как было при нем, уже не будет.

А в начале 1950-х все обстояло не так просто. Как это часто бывает в современной истории, некоторые темные пятна в биографиях ее героев незаметно закрашиваются. Борясь в годы Второй мировой за независимость страны, за изгнание англичан, молодой офицер Насер и его сторонники рассчитывали на помощь Гитлера. Изредка, но сообщали немцам о расположении войск Соединенного Королевства в Египте и в Африке. Ближайший сподвижник Гамаля Абделя и его будущий преемник на президентском посту Анвар Садат даже написал письмо давно покончившему жизнь самоубийством Адольфу. Сочувствовал фюреру, называл его великим, оставившим неизгладимый след в борьбе со стариком Черчиллем и — внимание! — отродьем сатаны, то есть коммунистами. Понятно, кого имел в виду друг Насера.

После Второй мировой войны в Египте не только нашли приют, но и были поставлены на высокие посты бежавшие от Нюрнбергского процесса фашисты. Некоторые для конспирации принимали ислам и брали мусульманские имена, другие под своими собственными помогали создавать египтянам боеспособную армию. Даже гитлеровский любимец, головорез Скорцени, наведывался в Каир, помогая (без особого успеха) становлению будущих египетских диверсантов. Причем происходило это уже после того, когда в 1954 году Насер стал президентом.

У нас, пытавшихся перетянуть Египет на свою сторону, эти насеровские «шалости» снисходительно объясняли вековой ненавистью местных жителей, во-первых, к британским поработителям и, во-вторых, к Израилю — агрессивно строившему на близкой границе собственное государство. Вот с таким контингентом и предстояло работать разведке.