Легендо

Джекс ни словом с ней не обмолвился с тех пор, как они покинули его проклятый замок. В карете он развалился на сиденье напротив нее, снова превратившись в вальяжного аристократа, который в настоящий момент развязывал свой бронзовый шейный платок с видом человека, только что разделавшегося с рядом утомительных дел: бал посетил, потанцевал, да еще и наложил на Теллу проклятие своими убийственными губами.

– Я так понимаю, теперь ты меня боишься, – нараспев протянул он.

– Не стоит путать страх с отвращением. Ты мерзкое чудовище! – А ведь она ему доверяла. – Ты обманул меня!

– Неужели ты предпочла бы, чтобы мой поцелуй сразу тебя убил?

– Да.

Уголки губ Джекса поползли вниз, но в его глазах не отразилось ни проблеска печали, испытывать которую он, скорее всего, просто был неспособен – впрочем, как и любить.

«… его собственное сердце давно перестало биться. И лишь один человек на свете может вернуть его к жизни – его настоящая возлюбленная. По слухам, поцелуй Принца Сердец смертелен для всех, кроме нее, его единственной слабости».

Хотелось бы Телле быть этой слабостью! Тогда она бы с удовольствием уничтожила его.

Телла часто воображала, будто знает, какой видят ее окружающие. Ее золотисто-медовые кудри, томная улыбка и красивые платья, а также любовь к развлечениям утверждали всех в мысли, будто она просто глупая девчонка. На самом деле Телла была какой угодно, только не глупой или никчемной – но людям нравится считать таковыми молоденьких барышень. Телла полагала, что именно отсюда проистекает большая часть ее силы. На самом деле она смелая, храбрая и хитрая – и выйдет из нынешней передряги победительницей – чего бы ей это ни стоило.

– Если бы ты выяснила настоящее имя Легендо, – произнес Джекс, – все обернулось бы по-другому.

– В таком случае, почему же теперь ты требуешь от меня большего, чем просто имя?

– К чему довольствоваться только именем, когда ты можешь выиграть игру и привести ко мне самого Легендо? – Тон Джекса был пренебрежительным, таким же беспечным, как и его праздная поза. Но Телла считала, что за его требованием скрывается что-то еще. Она хотела надавить на него, попытаться выспросить поподробнее, но сомневалась, что он откроет, чего именно хочет от магистра. Имелись у Теллы и другие вопросы, ответы на которые требовались ей куда сильнее.

Она откинулась на спинку сидения, подражая расслабленной позе Джекса.

– Откуда мне знать, что все это взаправду? Может, ты просто играешь отведенную тебе в Каравале роль?

– Ты хочешь доказательств того, что я Мойра, чьему поцелую по силам убить тебя? – В глазах Джекса вспыхнуло веселье; похоже, он все-таки способен на проявление эмоций, а идея похвастаться собственной смертоносностью приводит его в неописуемый восторг.

– Обойдусь, – ответила Телла.

На самом деле она вовсе не считала Джекса заурядным артистом Караваля. Его поцелуй не стоил того, чтобы за него умереть, хотя Телла стала бы утверждать обратное, если бы ей не довелось познать Смерть. Поцелуи – это лишь краткие, но восхитительные мгновения удовольствия, однако Телла могла бы целовать Джекса целую вечность. Дело было не только в том, как его губы скользили по ее губам, но в скрытом желании: он заставил ее почувствовать себя так, будто она единственная девушка на земле, которую он искал всю свою жизнь. В тот момент ей удалось забыть, что ее бросила мать, а отец периодически измывался над ней, потому что Джекс заставил ее почувствовать, что станет вечно держать ее в своих объятиях. Возможно, это была самая убедительная ложь, которую ей когда-либо говорили.

Потом она увидела, как он сияет, и все поняла. Удивительно, что присутствующие на балу гости ничего не заметили. Даже сейчас, когда свечение по большей части померкло, Джекс по-прежнему выглядел не как человек. Злобный красавчик, способный убить одним прикосновением губ.

И все же Телла никак не могла до конца поверить в то, что он – одна из Мойр. Интересно, как давно он вернулся на землю, и с ним ли остальные? Не зная, сколько еще времени продлится его благодушное расположение, она поспешила получить ответы на другие интересующие ее вопросы.

– Открой настоящее имя моей матери, – сказала она, – и представь доказательства того, что знаешь, где она, и что приведешь меня к ней, когда Караваль закончится. Только так я смогу поверить в правдивость твоих слов.

Джекс покрутил одну из своих запонок в виде слезинки – или это капля крови?

– Думаю, ты и без того в этом не сомневаешься, но, так и быть, я тебя уважу.