Легенды авиаторов. Игровые сказки-2.

— А! — отрывисто бросил Вася. — Вообще англичане, как я заметил, испытывают

определенное пристрастие к тяжелым бомбардировщикам.

Гастингс выглядел озадаченным.

— Признаться честно, я не вполне понимаю, товарищ Вася, дружище, к чему вы клоните,

сэр.

— Да ни к чему. Просто к слову пришлось.

— Понятно. — Гастингс вздохнул с облегчением. — А у вас есть какие-то претензии к

тяжелым бомбардировщикам?

— Какие претензии могут быть к самолету, который летает? — Вася пожал плечами.

— О, я рад, что мы друг друга понимаем, — заверил Васю Уилберфорс Гастингс.

После такого заявления Вася окончательно почувствовал себя сбитым с толку.

Впрочем, Гастингс как истинный джентльмен тотчас пришел ему на помощь:

— В Советском Союзе ведь строили тяжелые бомбардировщики, не хуже, чем в Англии?

— Возможно, и лучше, — сказал Вася. — Хотя как тут сравнишь... Учитывая

человеческий фактор... И само применение. Взять, скажем, торпедоносцы.

— «Суордфиши»? — уточнил Гастингс.

Вася чуть поморщился:

— Я говорю о советских самолетах. Скажем, об АНТ-41. Не летали на таком?

— Увы... На нашем аэродроме его нет, и вряд ли появится.

— В тридцатые у нас, как вам известно, тяжелыми бомбардировщиками в основном

занималось КБ Туполева, — продолжал Вася. — Возможности у Туполева были

немаленькие, опыт огромный. После ТБ и СБ — ну понимаете, тяжелых и средних

бомбардировщиков, — возникла совершенно новая идея воздушного крейсера. Он должен

стать самолетом, который будет сопровождать соединения тяжелых бомбардировщиков.

Оборонять их от нападения истребителей противника, подавлять наземные средства ПВО,

заодно — разведывать цели, уничтожать чужие бомбардировщики. И на сладкое —

осуществлять бомбометание.

— Своего рода универсальный самолет, — вздохнул Гастингс.

— Нравится? — обрадовался Вася. — А вот представьте себе, какой это был бы самолет: с

мощным вооружением, надежной связью, а по скорости — сопоставимый с

истребителями. И в тридцать четвертом в шестой бригаде туполевского КБ — под

руководством Мясищева (слышали, конечно, эту фамилию?) начали работы.

— Это была эпоха, когда самолеты устаревали прямо на чертежных досках, — вставил

флайт-лейтенант.

— Ничего, наши успевали догнать и отчасти перегнать, — хмыкнул Вася. — Требования к

самолету действительно росли не по дням, а по часам. И в первую очередь не столько

потому, что возрастали летные характеристики тяжелых бомбардировщиков, сколько

потому, что одноместные истребители становились все быстрее и смертоноснее.

— То есть, вы хотите сказать, что принципиальное новаторство вашего самолета

заключалось в том, что этот тяжелый бомбардировщик состязался не с другими

бомбардировщиками, а с истребителями? — уточнил Гастингс.

Вася с торжеством кивнул.

Флайт-лейтенант заметил:

— И правда, новаторский подход. Однако мне кажется, слишком новаторские идеи,

опережавшие время, обычно оказывались неудачными.

— Здесь этого не скажешь. Хотя определенные сложности возникали, — Вася задумался:

как точнее выразить мысль. Наконец он сказал: — Бомбардировщик, который не уступал

бы по скорости истребителю, уже вылетел из КБ Туполева: двухмоторный СБ по скорости

приближался к И-16. Там другое... Нужно было определиться с основной задачей нового

самолета.

— Когда задачи меняются на лету, — со знанием дела вставил флайт-лейтенант, —

начинаются переделки, а это обычно сулит неудачу.

— Ну хватит уже каркать! — в сердцах оборвал Вася.

Англичанин удивленно поднял бровь:

— В каком смысле — «каркать»?

— Предрекать неудачи! — объяснил Вася. — Выражение такое.

— Так мы с вами сейчас говорим о давно прошедшем времени, — напомнил Гастингс. —

Не в наших силах изменить то, что уже случилось.

— Мы можем по-разному к этому относиться, — возразил Вася. — К тому же, летая на

этих самолетах сейчас, мы исправляем многие ошибки.

— И совершаем собственные, — добавил Гастингс.

— Не имеет значения, — отмахнулся Вася. — Главное, что самолеты живут, летают, что

их история не заканчивается тридцатыми или сороковыми, а продолжается.

— Согласен с вами, сэр, — важно наклонил голову Гастингс.

— Ну так вот, — успокоился Вася, — круг задач нового самолета. Тут тоже заключалось

своего рода новаторство, потому что Туполев замахнулся на создание сухопутного

торпедоносца, то есть — торпедоносца наземного базирования. В тридцатые это было

несомненным новшеством. В конце концов, решено было создавать легкий крейсер и

заодно — торпедоносец, который мог быть использован также как бомбардировщик.

— О! — вымолвил Гастингс. — А как с ночными полетами?

— Вы, англичане, любите ночные полеты, — сказал Вася. — Мы, впрочем, тоже их не

чурались. Новый самолет мог — по идее — летать и днем, и ночью. Мог летать в туман,

дождь, вообще — в плохую погоду. Мог летать далеко — на три тысячи километров.

— А скорость? — напомнил Гастингс. — Он, кажется, должен был обгонять истребители?

— Ну, не обгонять, — поправил Вася, — но не сильно отставать. В общем, триста —

триста сорок километров в час давал.

— А моторов сколько поставили? — заинтересовался Гастингс.

— Два. Двигатели, как вы правильно заметили, коллега, — серьезно произнес Вася (хотя