Легенды авиаторов. Исторические рассказы

— Не совсем, — признал Тюлян. — Только отчасти. — И обратился к Захарову: — В

обучении летчиков французской истребительной авиации главенствует принцип

максимальной самостоятельности в бою. Мы не получаем детальных указаний с земли.

Надеясь только на себя, оцениваем воздушную обстановку и самостоятельно намечаем

направление удара.

— Это не эффективно, — таково было мнение представителя штаба ВВС Красной Армии

инженер-капитана Смолярова.

Тюлян пожал плечами:

— Мы так воюем.

— Вот основные боевые задачи, которые должна выполнять французская эскадрилья на

первых порах своего пребывания в Триста третьей истребительной авиационной дивизии,

— генерал Захаров вынул из нагрудного кармана сложенный листок. — Свободный поиск

вражеских самолетов без перелета линии фронта. — Последние слова он подчеркнул

особо. — И дежурство на аэродроме для вылета на перехват вражеских самолетов.

Тюлян выразительно покривил рот.

— Пока активность авиации противника невысока, незачем попусту рисковать, — сказал

Смоляров. — Я согласен с товарищем генералом. Этого на первых порах вполне

довольно. И предлагаю по возможности освободить «Нормандию» от сопровождения

штурмовиков и бомбардировщиков при полете в глубокий тыл врага.

Все равно рано или поздно придется это делать, подумал он. От войны никого не

убережешь, а эти летчики просто рвутся в бой.

— А кстати, — заметил Тюлян, — мы тут обратили внимание, что товарищ генерал

прилетел на другом самолете, не таком, как у нас. Можно будет посмотреть?

— У нас секретов нет, — сказал генерал Захаров. — Смотрите, сколько хотите. И

спрашивайте, если возникнут вопросы.

Захаров производил впечатление человека тяжеловесного и как будто бы

недальновидного, но внешность его была обманчивой. Крестьянский сын с характерной

крестьянской наружностью, он был опытным летчиком, закончил военную школу

летчиков в Сталинграде и курсы при Военной академии Генерального штаба, а в тридцать

седьмом участвовал в войне в Испании, где его знали как Энрике Лопеса. Кстати, там он и

познакомился с некоторыми будущими «нормандцами».

Сейчас командир Триста третьей истребительной авиационной дивизии прилетел на «Ла-

5». Вот этот-то истребитель с мотором воздушного охлаждения и глянулся французским

летчикам.

Весь день «нормандцы» осматривали этот самолет, «разве что не облизывали», как

заметил Смоляров, поглядывавший на них из командного пункта.

Вечером несколько человек во главе с майором Тюляном обратились к Захарову с

просьбой.

— Мы бы хотели попросить о перевооружении эскадрильи, — сказал Тюлян, стараясь

держаться бесстрастно. Получалось не очень хорошо, натура сказывалась. Но главное —

не задеть ничьих чувств.

Нет, главное — самолет!

Захаров все понял. Чуть улыбнулся.

— Вам кажется, наверное, что «Ла-5» лучше, чем «Як-1», да?

Они переглянулись и промолчали.

Захаров сказал:

— Чуть позднее у вас будет возможность полетать на «Лавочкине». Сами убедитесь, что

большой разницы в боевых качествах нет.

— Хорошо, — осторожно согласились французы. Видно было, что они все еще

сомневаются.

Май 1943 года

Как и предвидел генерал Захаров, «освобождение» летчиков «Нормандии» от

сопровождения советских бомбардировщиков глубоко в тыл врага оставалось только «на

бумаге». Французы и сами требовали для себя лишь одной привилегии: драться.

Готовилось наступление, и летчики Триста третьей бомбили немецкие аэродромы. Девять

«Пе-2» в сопровождении двух «Як-1» углубились на территорию, занятую противником.

— Далеко зашли, — сказал Альбер своему товарищу, Иву Майэ. — Горючего не хватит.

Вернуться не сможем.

— Летим дальше, прикрываем, — ответил Майэ.

Бомбы падали одна за другой.

— Все, возвращаются, — донесся сквозь помехи голос Альбера. — До аэродрома не

долетим.

— Хорошо, что русские нам не могут приказывать, — сказал Майэ. — Мы ведь по-русски

не понимаем.

На самом деле на аэродроме их не слышали. Переводчик вместе с командованием ждал,

пока летчики появятся в эфире.

— Я тебе по-французски говорю, — сказал Альбер.

— А я тебе отвечу: пока держимся в воздухе — будем прикрывать.

— Неосторожно воюешь, Ив, — ответил на это Альбер. Но ни малейшей попытки выйти

из боя не сделал.

Они сопровождали бомбардировщиков, сколько могли.

Горючее было почти на нуле.

— Садимся, пока не упали! — крикнул Альбер. — Все, Ив, хватит, садимся!

Майэ направил самолет на поле. До аэродрома оставалось еще несколько десятков

километров. Но территория была уже «наша».

«Як-1» не подвел. С полностью выработанными бензобаками французские летчики

посадили самолеты в чистом поле.

Был вечер, после бомбежки вдруг стало очень тихо.

— А ты заметил, что здесь никогда не бывает по-настоящему тепло? — обратился Майэ к

своему товарищу. — Вроде бы, весна, лето, но по вечерам все равно откуда-то из-под

земли тянет ледяной стужей...

Середина мая 1943 года

— Захаров здесь! — Известие мгновенно облетело весь аэродром.

— Ну что, — обратился генерал к майору Тюляну, подошедшему к нему с рапортом. —

Время выполнить обещанное. Хотите полетать на моей «Стрелке»?

Тюлян просиял так откровенно и по-детски, что Захаров в ответ не выдержал —

засмеялся.