Легенды авиаторов. Исторические рассказы

— Ну вот, летим, — продолжал Стикс. — И, конечно, же я кое-кого засекаю и говорю

моему летчику: «Контакт». А он аж трясется и чуть не плачет: «Ради Бога, Стикс, умоляю,

Стикс, не потеряйте его, дружище». А я так хладнокровно: «Давайте резко влево и вниз,

Боб. Прибавьте скорости, Боб». Боб, конечно, в бою слушается меня, как дитя мамочку.

Брэхем не выдержал и засмеялся.

— Ладно, так и есть, — признал он.

— Летели мы тогда почти на четырех тысячах метров. И с максимальной скоростью. Я

гляжу на радар, ага: тысяча восемьсот вперед и чуток вниз, там аккурат будет наш гунн. И

что противно!.. Он ведь к морю летел. А это значит, что он уже сбросил все бомбы на

Кентербери и возвращается. Удачно отбомбился.

— Ага, и тут мне приходит в голову, — вмешался Брэхем, — а вдруг это вовсе не гунн?

Как известно, — он обратился прямо к рабочим, — иногда происходит путаница. И не так

редко, как хотелось бы. Например, «Бофайтер» иногда путают с «Юнкерсом-88».

Досадные ошибки — всегда обидно, когда по тебе стреляют свои же. В общем, требовался

визуальный контакт. Я говорю Стиксу: «Где он?» А Стикс ведет репортаж: «Он на девять

градусов выше и прямо впереди — приблизительно в ста восьмидесяти метрах».

Я отрегулировал прицел. Ищу мерцающие вспышки выхлопов или темный объект,

закрывающий звезды. И вот... Еще секунду назад там ничего не было, а затем, ниоткуда,

он появился: двойное хвостовое оперение и очень слабые красные вспышки выхлопов из

двух двигателей. И я сразу понял, кто это.

— И кто это был? — спросил старый рабочий, напряженно слушавший весь рассказ.

Брэхем неожиданно подумал, что этот человек сражался в Первую мировую.

— Это был «Дорнье-217», — ответил Брэхем. — Стикс тоже изволил выглянуть из своего

офиса, — так мы называли его кабину, — и поглядеть. Глянул и говорит: «Точно, Боб,

задайте ему перца».

— Ну, я всегда подбадриваю моего летчика, — подтвердил Стикс. — Пустили мы

очередь, — иногда Боб стреляет довольно метко, «Дорнье» загорелся и очень красиво

упал в море.

Рабочие зааплодировали.

Стикс поднял руку:

— А знаете, что спросил командир двадцать девятой эскадрильи, где мы гостили и где

совершили свой очередной подвиг?

Настала выжидательная тишина.

Стикс заключил с торжеством:

— Когда мы сели и доложили обо всем, он посмотрел на моего летчика и спрашивает:

«Боб, а где, черт побери, ваша фуражка?»

35. Стремительный и безоружный

15 октября 1938 года, Лондон

Сэр Джеффри де Хэвиленд прибыл утренним поездом из Хартфилда, где размещался его

завод.

Авиапромышленнику необходимо было повидать своего старого товарища, сэра

Уилфрида Фримена. Старина Уилфред занимал теперь высокий пост члена Авиационного

совета по исследованиям и разработкам. Несмотря на занятость, сэр Уилфред согласился

принять сэра Джеффри.

Высокий, сухощавый, с длинным породистым лицом, сэр Джеффри, несмотря на возраст

— пятьдесят шесть, — двигался с удивительной легкостью. Глядя на него, нетрудно было

поверить, что он совсем недавно отошел от полетов.

Да, это было так. Еще несколько лет назад сэр Джеффри де Хэвиленд лично испытывал

все сконструированные им модели самолетов.

О, он хорошо знал себе цену! Да, собственно, никто и не отрицал его заслуг.

Давно забыта самая первая его неудача. Первый самолет, разбившийся при первой же

попытке подняться с земли. Это было — дай Бог памяти! — в 1910 году...

Второй самолет был продан королевской фабрике воздушных шаров в Фарнборо.

Четыреста фунтов. Первые заработанные сэром Джеффри в авиации деньги.

А потом была страшная Великая война. И десятки, сотни, тысячи самолетов «Де

Хэвиленд», построенные в те годы. Все они носили инициалы своего создателя, от первой

модели до модифицированной девятой.

DH.9. Самый массовый английский самолет. Его детище, составившее основу

королевских ВВС. Говорили, что в бою с немецкими машинами этот самолет оказался

слабоват. И все равно он оставался «главным английским самолетом». Он воевал в России

против большевиков, он охранял колонии Великобритании до начала тридцатых.

— Джеффри, старина, никто не отрицает твоих заслуг, — пытался уговаривать его

Фримен.

Де Хэвиленд сидел перед ним в кресле с высокой спинкой, мрачный, тени залегли в

глубоких морщинах вокруг его рта и между бровей.

— Пойми, наступает другая эпоха, — продолжал Фримен. — Эпоха цельнометаллических

самолетов. У тебя же нет никакого опыта в проектировании и строительстве подобных

машин.

— Подобных чему? — уронил сэр Джеффри. — О чем мы вообще говорим?

Министерству нужен двухмоторный бомбардировщик. Я строил двухмоторные

бомбардировщики, если уж на то пошло.

— Идея выглядит безумной, ты отдаешь себе в этом отчет? Деревянный бомбардировщик!

Уже на стадии эскиза я могу тебе определенно сказать: у этого аппарата

неудовлетворительные летные качества. Он слишком тяжелый.

— Мы предполагаем выпустить данную машину без вооружения, — сказал де Хэвиленд.

— Мой сын, Джеффри-младший... Ты, наверное, знаешь, что он занял мое место на посту

главного летчика-испытателя фирмы?

На лице сэра Уилфреда мелькнуло — «растут дети»... Сын сменил отца. А де Хэвиленды