Легенды Белого дела

Генералу Бредову объяснили обстановку. Она была немногословна: „Транспортных средств вывезти войска нет. Пройти в Крым сухим путем уже невозможно. В ближайшие дни Одесса будет оставлена. Единственная возможность спасти войска — это движение в Румынию. Представитель английских войск ведет переговоры с румынами о принятии ими группы генерала Бредова и гарантирует успех этого плана. У Тирасполя, где намечается переход румынской границы, имеются большие склады продовольствия и иных запасов, вполне достаточные для нужд войск“. <…>

Обстановка для генерала Бредова была ясна. Он заботится только о чести армии и настаивает, чтобы англичане добились почетного для войск перехода румынской границы и скорейшей затем переброски наших войск опять в Россию для продолжения борьбы.

Еще несколько деловых вопросов, недолгие разговоры об общем положении Добровольческой армии, и генерал Бредов покинул штаб генерала Шиллинга»[374].

В обстановке творящегося вокруг хаоса Николай Эмильевич смог осуществить этот самый важный пункт требований Шиллинга — вывести «все, что за отсутствием тоннажа не может быть эвакуировано морем», на Днестр. Все строевые части армии были разделены Н. Э. Бредовым на три группы. В самую крупную, которую возглавил сам Николай Эмильевич, входили войска Киевской группы; в группу генерал-лейтенанта М. Н. Промтова — остатки деморализованного и потрепанного 2-го армейского корпуса; наконец, еще один небольшой отряд возглавил генерал-майор П. Г. Васильев[375]. Группа Бредова должна была следовать на Тирасполь, группа Промтова — на село Маяки, группа Васильева — на Овидиополь, после чего все должны были перейти границу Румынии и собраться в Тулче, откуда войска планировалось морем перевезти в Крым или Новороссийск. Следует учитывать, что к румынской границе в эти дни стремились также множество отрядов помельче (например, кадетский, состоявший из кадет Одесского корпуса) и просто неорганизованных беженцев.

Седьмого февраля в Одессу ворвались передовые части красных, одновременно в городе подняло восстание большевистское подполье. Агония белой Одессы была страшной: толпящиеся на сходнях перегруженных пароходов беженцы, бьющие с Николаевского бульвара по порту красные пулеметы, с боем прорывающиеся из города сушей отдельные части. В эти дни Бредов наверняка благодарил судьбу за то, что еще месяц назад смог отправить из города свою семью — тещу Надежду Федоровну Лансере, урожденную Кондратову, и жену Екатерину Павловну с дочками, десятилетней Таней и семилетней Олей и приемным сыном Борисом. Пароход, на котором уходили из Одессы Бредовы, следовал в болгарскую Варну. Прощались, надеясь на новую встречу, хотя будет ли она — никто не мог сказать в точности.

Выезжали из Одессы ночью; район, через который шли эшелоны, уже контролировался красной конницей Г. И. Котовского и местными повстанцами, но все обошлось. 10 февраля 1920 года отряд Н. Э. Бредова достиг Тирасполя. На другом берегу Днестра начиналась Бессарабия, еще два года назад русская губерния, ныне аннексированная Румынией. И сразу же выяснилось главное — никаких переговоров с румынами о пропуске русских в Бессарабию никто не вел и никого пропускать они не собираются. Чтобы предотвратить попытки перейти замерзший Днестр, румыны даже специально разбили лед на реке и установили на своем берегу пулеметы. Обещанных Шиллингом складов в Тирасполе тоже не обнаружилось. А местные жители только смеялись в ответ на попытки расплатиться с ними за еду выданными в Одессе украинскими карбованцами.

Бредов немедленно попытался прояснить ситуацию, но несколько его телеграмм, адресованных высоким должностным лицам Румынии (вплоть до короля), остались без ответа. Между тем весть о том, что «румыны не пускают», вызвала в отряде брожение; упорно муссировался слух, что не пускают румыны лишь потому, что требуют сдать оружие, а Бредов-де отказывается от этого условия. Мало-помалу пошли разговоры о том, чтобы арестовать генерала и выдать его красным. Но были и те, кто с самого начала был твердо намерен идти до конца. О безусловной верности своих частей Бредову заявили, к примеру, командир 13-го пехотного Белозерского полка полковник А. П. Радченко и начальник 4-й стрелковой дивизии генерал-майор П. П. Непенин.

Вечером 10 февраля в Тирасполе, в штабном вагоне Бредова, собрался военный совет. Настроение царило мрачное, но, по свидетельству Б. А. Штейфона, Николай Эмильевич проявил колоссальную выдержку и силу духа: «Ни одного слова упрека или осуждения кого-либо не высказывается им. Он спокоен, ободряет и обнадеживает. Он не допускает мысли о бесславном конце своих войск. Из окон своего вагона он видит, что ему вручена судьба не только войск. Кругом масса женщин, детей и различного гражданского люда»[376]. Но когда один из генералов предложил сдаться красным и тем самым сохранить жизни людей, Бредов неожиданно вспыхнул и резко заявил:

— Повторю то, что и раньше от вас не скрывал, — продовольствия нет, денег нет, положение сложное. Однако надо найти достойный выход!