Легенды Бенсонс-Вэлли

— Ишь ты, очистили почти половину! А почему бы и нет? Мы ведь общественные деятели. И если бы все шло по справедливости, мы ехали бы в первом классе экспресса. Только в первом классе мятных даром не дают. — Он достал горсть леденцов из банки. — Слушай, Эрни, зачем добру пропадать зря? Наложи в карманы…

Они набили леденцами карманы пальто. Когда банка была опустошена, Дарки пошарил под брезентом, достал другую и открыл ее. Они наполнили конфетами карманы брюк и пиджаков. Потом Дарки начал запихивать их пригоршнями за пазуху.

— Бери, сколько сможешь унести, друг, — посоветовал Дарки. — Ребятишки подумают, что пришло рождество!

Эрни не отставал от Дарки. И когда они очистили вторую банку, их пальто оттопыривались со всех сторон. Дарки выбросил пустые банки и посмотрел вперед.

— Подъезжаем к Саншайн-Гейтс, — сказал он. — Будь наготове: нам придется живо смотаться. Только не теряй головы!

Дарки аккуратно свернул скатку. Оба застегнули пальто на все пуговицы. Эрни надел рюкзак. Поезд с оглушительным грохотом несся мимо полустанков и станций, пролетал под мостами, через тоннели. Сидя в напряженных позах, Дарки и Эрни услышали, как заскрежетали тормоза.

— Футскрей! — крикнул Дарки. — Как поезд остановится, прыгай на эту сторону, а потом перебеги по путям на другую!

Состав с лязгом остановился. Эрни услышал голоса на станции. Дарки швырнул скатку и с удивительным проворством соскочил вслед за ней. Эрни хотел сделать то же самое, но рюкзак мешал ему. Дарки встал на ноги и поднял скатку. Эрни спрыгнул с платформы и угодил прямо на плечи Дарки. Дарки, чертыхаясь, растянулся на земле вместе с Эрни. Потом оба встали, перешли через пути и вскарабкались на перрон. Кругом было темно, ворота оказались на запоре.

— Эй, вы куда? — раздался грозный окрик.

Дарки перебросил скатку через забор, забрался на него и помог перелезть растерявшемуся от страха Эрни. Оказавшись на другой стороне, они бросились бежать так быстро, как только можно бежать в темноте и в незнакомом месте. Через некоторое время они очутились на улице, где проходила трамвайная линия, и бежали еще сто ярдов. Потом Дарки оглянулся.

— Путь свободен! — сказал он. — Перекурим, друг! До Мельбурна идти далеко!

Когда они вышли через Футскрей на Дайнонское шоссе, уже брезжило утро, а когда добрались до окраины Мельбурна, взошло солнце и осветило кучи мусора справа от дороги. Там и сям среди мусора ютились крошечные лачуги безработных, сооруженные из ржавого железа, мешков, коры, брезента; были и лачуги побольше, из старых бревен или досок. Из одной хибарки, кашляя и протирая глаза, вышел мужчина с дымящейся трубкой во рту. Он был в черных брюках и в старой фланелевой рубашке.

— Это дадлейские трущобы. Не хотел бы я здесь поселиться, — заметил Дарки вполголоса и обратился к незнакомцу: — Как дела, приятель?

— Неплохо.

— Пойдешь на демонстрацию сегодня? — спросил Дарки.

— Еще бы, черт возьми! — ответил тот. — А вы?

— Мы делегаты из Бенсонс-Вэлли, только что приехали поездом, — ответил Дарки.

Эрни заметил, что Дарки приосанился и голос его зазвучал гордо.

— Завтракали? — спросил незнакомец. — Могу предложить вам только чашку чаю.

— Нет, спасибо, — нерешительно сказал Эрни, — у меня есть бутерброды.

— Чашка чаю — это как раз то, что нужно, — произнес Дарки, перепрыгивая через проволочную изгородь.

— Чайник на огне, — сказал незнакомец и направился в хижину.

Пролезая сквозь ограду, Эрни услышал приглушенные взволнованные голоса в хибарке.

— У нас одна комната, — смущенно объяснил незнакомец, появляясь в дверях, — жена одевается.

Босоногий мальчонка подбежал к отцу и уцепился за его штанину.

— Как тебя зовут? — спросил Дарки мальчика.

— Пэдди Куин.

— Хорошее имя. Иди-ка сюда, на тебе конфетку, — сказал Дарки и насыпал в руки изумленному мальчику две пригоршни мятных леденцов.

Пэдди Куин побежал будить товарищей, чтобы рассказать, какое чудо с ним приключилось.

Вскоре из лачуги вышла женщина и смущенно пригласила их войти. Они назвали свои имена. Мужчины уселись за старый стол, а женщина стала заваривать чай в чайнике с отбитым носиком.

Эрни Лайл развернул большой сверток, достал бутерброды с холодной бараниной и положил по два возле каждой чашки. Куин и его жена сначала для вида отказались, но затем с жадностью принялись за еду. Женщина отложила один бутерброд в сторону, муж последовал ее примеру. Дарки украдкой посмотрел на Эрни, как бы говоря: «Малец слишком наелся леденцов и на бутерброды, наверно, и не взглянет…»

Куин завел разговор о демонстрации, на него, как видно, большое впечатление произвело то, что Дарки и Эрни прибыли издалека, чтобы принять в ней участие.

— Наверно, отсюда все пойдут, — сказал Дарки, запивая чаем последние крошки.

— Кто пойдет, а кто и нет, — устало произнес Куин. — Я секретарь союза безработных этого района. Некоторым уже надоело бороться.

Неловкое молчание воцарилось в лачуге. Эрни Лайл почувствовал, что Куин и особенно его жена стыдятся своей убогой обстановки, им горько, что нечем угостить приезжих.