Легенды Бенсонс-Вэлли

— Ставлю два боба. Фредди съест дюжину порций мороженого быстрей, чем пес отца Бейли! — крикнул он.

Все с готовностью приняли пари, ведь предстояла схватка двух чемпионов! Если и был кто-нибудь на свете, кто мог бы жрать мороженое быстрее, чем Фредди Живоглот, так это чистокровный кокер-спаньель нашего священника отца Бейли. Пес как раз сидел в машине своего хозяина, дожидаясь, когда тот выйдет из кинотеатра: отец Бейли смотрел картину каждую неделю…

Кто-то выскочил за дверь и принес собаку, которая цапнула-таки за палец нахала, посмевшего приблизиться к старой машине священника. Еще кто-то сбегал на угол в лавку и доставил на подносе две дюжины порций мороженого, по пенни каждая.

При виде любимого лакомства пес стал облизываться; пришлось придержать его за ошейник, чтобы он не набросился на поднос прежде, чем будут выработаны условия матча.

Все сделали ставки. Фаворитом оказался Фредди, за него надбавили по пенсу-другому. Он самолично поставил за себя два боба. Это означало, что он уверен в себе: говорили, будто он не рискнул бы и пенсом, если бы ему предложили поставить даже на восход солнца. Однако он выговорил следующее условие: мороженое должно было быть вынуто из бумажных стаканчиков; глотать их он отказывался — они были слишком сухие. Словом, все сделали ставки, за исключением собаки. Может быть, азартные игры были противны ее религиозному чувству.

Дарки поставил собаку по одну сторону подноса, а Фредди на четвереньках занял позицию напротив. И великое состязание началось.

Дан Уотсон кидал порцию собаке, Фредди хватал другую. Пес ловил пастью и глотал мороженое, громко чавкая и ворча; Фредди делал свое дело без единого звука. Это было довольно мрачное зрелище; при слабом свете уличного фонаря собака, рыча, ловила на лету шарики мороженого, а Фредди ртом хватал их с подноса, и они молниеносно исчезали в его глотке.

Возбуждение зрителей росло. Соперники шли вровень — каждый поглотил уже по шесть порций. Потом Фредди стал обходить противника, счет стал 10 : 9. Послышались восторженные крики: Фредди управлялся с двенадцатой порцией, а пес только еще доедал одиннадцатую! Пока шли расчеты по ставкам, Фредди — физиономия у него была бледно-зеленая — отправился к канаве, чтобы освободиться от лишнего груза в желудке…

Таковы два главных героя нашей истории, Фредди Живоглот и Спарко Ругатель. Казалось, они терпеть не могли друг друга, но вот поди же, по какой-то необъяснимой причине всю жизнь были неразлучны эти два дружка.

Единственное доброе слово, которое я услышал от Спарко о Фредди, звучало примерно так:

— Ежели он (так его и этак) родился с (такой-этакой) глоткой, так это потому, что его старая (далее невыразимо) мать забыла (непечатно) придушить этого без(трам-тарарам)дельника во время (тут следовало нечто непроизносимое) родов.

А Фредди в свою очередь выражался насчет Спарко так:

— Если бы Спарко не ругался, он был бы самым неразговорчивым человеком на свете.

Вы, может быть, спросите, кто ленивее всех работал на мосту, вам каждый ответит, не задумываясь: Спарко и Фредди! Боже упаси, у них не было ни малейших принципиальных возражений против работы, но за долгие годы безработицы у них сложилась неистребимая привычка бить баклуши и всячески отлынивать от дела.

Так вот, в одно прекрасное утро надо было кому-нибудь из ремонтников отправляться за новой порцией шпал. Одноглазый Гарри был не в духе и ругался не хуже, пожалуй, чем сам Спарко. Доведя себя до белого каления, он обратился к Спарко и Фредди, которые тихо и мирно сидели в холодке с видом людей, наслаждающихся заслуженным отдыхом.

— Эй вы, пара незаконнорожденных ублюдков! — прохрипел он. — Вы палец о палец не ударили с тех пор, как вы здесь! Я покажу вам, как волынить, вы у меня попляшете!

— Мы и не думаем (непечатно) во(трам-тарарам)лынить, — спокойно возразил Спарко. — Мы делаем нашу обычную (непроизносимую, такую-этакую) работу.

— О, знаю я вас! — бушевал Одноглазый Гарри. — Приказываю тебе и твоему долговязому дружку сейчас же бежать в Мэлдон и пригнать вагонетку шпал!

Спарко и Фредди потащились к восточному концу моста, подняли вагонетку, поставили ее на рельсы и медленно, с видом не щадящих себя тружеников покатили ее вверх по склону холма в направлении Мэлдона.

— Через час быть здесь, или я сверну вам ваши грязные шеи! — закричал им вслед десятник.

Мы, все оставшиеся, старались спрятать улыбку, видя, как Одноглазый Гарри озирается вокруг, ища, на ком бы еще сорвать злость. Мы готовы были побиться об заклад, что Спарко и Фредди не вернутся раньше обеда, как бы ни разорялся Одноглазый.

Уже было далеко за полдень, а наши дружки все не появлялись. Мы притворялись, что работаем, а Гарри клялся, что спустит шкуру «с этих ленивых ублюдков». В два часа десятник был готов — попадись ему кто под руку, он убил бы его на месте! В три часа он отправился на конец моста и, видно, собрался сесть в грузовик и гнать в Мэлдон, чтобы совершить двойное убийство. Но не сделал он и двадцати шагов, как кто-то закричал:

— Эй, берегись!