Легенды, были и сказки Крыма

Как вдруг напала на страну нашу свободную сила несметная. Летят самолеты с крестами черными. Ползут по земле русской враги страшные. Да не растерялись сеченовцы. Больных по домам отправили. Сами оружие взяли.

– Или нам по углам отсиживаться, коль Родина в опасности. Или нам врага страшиться. Помогать будем фронту, – решили дружно.

А фашисты наступают. Вот и первые раненые пошли. Уложили доктора их на койки и давай делом заниматься. Под пулями да снарядами лечат бойцов краснозвездных.

Тут приказ вышел: эвакуировать институт. И поехали врачи и медсестры в тыл.

Долго ехали и устроились в городке далеком. Был это курорт Боровое.

Наступают фашисты. Радуются злые генералы:

– Вон сколько раненых в эшелонах на восток едет. Это наши бомбы дело злое делают.

А сеченовцы рукава закатали. Не успеет боец-красноармеец на лечение приехать, а уже на поправку идет.

– Что это за сила такая у русских? Что это за врачи такие, – орут фашисты, – сколько ни стараемся их уничтожить, а они все крепкие и здоровые.

А из Борового на фронт бойцы возвращаются. Оружие в руки – и еще крепче фашистов бьют.

Так медики боролись с немцами, пока последнего с нашей земли не выгнали. А как война кончилась, вернулись оба института в Ялту. Подумали ученые:

– Зачем порознь работать? Давайте объединимся в один институт.

Так и трудятся с той поры вместе. Дела свои добрые продолжают. Как-то позвали врачи к себе архитекторов. Те Дворец Здоровья придумали.

С колоннами высокими да окнами светлыми.

Плотников да каменщиков пригласили. Те взяли лучшие из лучших доски да камни, паркет да цемент.

Строили, строили и Дворец Здоровья построили. Так и стоит он на холме высоком. Холме Поликуровском.

Издалека его видать.

Пришел однажды сюда врач молодой. Шагами широкими похаживает. По сторонам глазом хозяйским посматривает. И думает – что еще сделать, чтоб Человеку жилось лучше. А врачи-товарищи с уважением к нему:

– Профессор наш. Академик Сергей Сергеевич Солдатченко.

А уважение, как известно, не по чину дается. Его умом-разумом да делами нужными заслужить надо.

И знает Человек, пока Врачи настоящие в этих краях трудятся, найдет он в Крыму Здоровье свое.

Уезжает Человек окрепший да веселый. Земле славной в пояс кланяется. Тепло южное в сердце хранит да врачей не забывает. И говорит напоследок:

– Спасибо тебе, земля крымская.

Легенда об Узун-Сырте

Узун-Сырт – колыбель отечественной авиации. Есть у этой горы, раскинувшейся близ Феодосии, еще одно имя – Петра Клементьева, в память о погибшем тут в 1924 году молодом летчике.

Тысячи юношей и девушек обрели здесь крылья. Со склонов Узун-Сырта стартовали будущие выдающиеся авиаконструкторы Олег Антонов и Сергей Королев, Александр Яковлев и Михаил Тихонравов, Сергей Ильюшин и десятки авиаторов, чьи имена золотыми буквами вписаны в историю нашей Родины.

Давным-давно на земле Тавриды, в том месте, где горы встречаются с морем, завели спор чайки с орлами – кто дольше продержится в воздухе.

Пенится море. Брызжут волны, бьют об угрюмые скалы. Над пучиной носятся стрелами чайки. Смеются над орлами, хохочут:

– Ха-ха-ха!

Свищет ветер, гнет к земле вековые деревья. Да нипочем он орлам большекрылым – парят себе в вышине. Попробовали было орлы-первогодки на смех поднять собратьев своих морских. Приструнил их вожак:

– Не к лицу нам, гордым орлам, смеяться над соперниками.

Смолкли птицы, сели на землю. Стали сил набираться. Никогда прежде не видела Таврида столько крылатых.

Вот ночь прошла. Ветер стих. Все ждут начала. А как солнце вынырнуло из-за моря, берег был белым от числа несчетного чаек. Куда ни кинь взор – все белым-бело. Серыми стали холмы голубые от орлов молчаливых.

Тут клич раздался. Взмахнули крыльями птицы. Над родной стихией, морем безбрежным, кружатся игривые чайки. Легко понеслись в поднебесье орлы. Над долиной зеленой, горой, изогнувшейся длинным хребтом, реют они величаво.

Разбежавшийся ветер морской обтекает красавицу гору, держа на своих плечах птиц.

Вот уже солнце в зените, а спору не видно конца-краю. Ни одна, даже самая слабая, птица, не покинула лагерь собратьев.

А как солнце устало и стало за море садиться, тут средь чаек заметилась тяжесть и усталость в полете. Взмахи иных становились все реже. Ветер могучий крепчал между тем, затрудняя движенья. Вот уж брызги соленые каплями слез накатились на перья. Так одна за другой стали чайки садиться на волны и гальку. Обессилел вожак. Грудь вздымалась, а сердце, готовое вырваться от досады, стучало что мочи. Понял он, что в споре не первый.

Ну, а что же орлы? Тут и звезды зажглись, а они все летают. Нипочем им ни ветер, ни ночь.

С криком горечи чайки на них свой взор устремили, разом головы подняв в небо ночное. Ничего не поймут возбужденные птицы. Где же звезды? Почему не сверкают?

Высоко в поднебесье, ветру навстречу могучие крылья расправив, встали ровной струной орлы над отрогом. Набегающий ветер бросал к небесам свои силы. Натолкнувшись на гору, устремлялся он ввысь и держал на плечах своих птиц величавых.

День прошел, а орлы все летают.

Два прошло, а им все нипочем.