Легенды города 2000

– Он накрашен, – растерянно заметил Михайлов, покрутив перед нами находкой. – Голубым лаком, правда, сильно потрескавшимся.

– Надо отдать Полуночнице, не сломай, – предостерегла девушка.

Та, увидев находку, почему-то слегка повеселела.

– Отдадим в лабораторию на анализ, и через пару часов узнаем, чей же он.

Известия из лаборатории были не особо приятные.

Ноготь принадлежал мифическому чудовищу сирин с телом и крыльями птицы и головой, руками и грудью человеческой женщины. Она славится своей жестокостью и питается мясом, по возможности – человеческим. Старается селиться в укромном темном местечке.

Полуночница собрала нас на мозговой штурм за чашкой кофе и принялась рассказывать.

– В 1997 году уже был похожий прецедент. Тогда произошла нехилая утечка информации, и в СМИ вышла серия публикаций о подземной птице, которая пожирает людей. Конечно, горожане мило посмеялись, да только потому, что мы успели поймать монстра вовремя. Правда, тогда возникла проблема образовавшегося диггер-клуба, клуба покорителей подземелий. Пришлось пойти на контакт с их главой и передать часть карт, чтобы они занимались исследованиями в безопасных для жаров и простых людей местах. Впрочем, некоторую скрытую охрану мы им предоставляем.

– Вообще такого не помню. Я имею в виду, каких-то статей или чего-то такого, – задумчиво протянул Антон.

– Вот! Значит, служба чистки постаралась на славу.

Полуночница бросила на стол три больших конверта из песочного цвета плотной бумаги.

– Там деньги на расходы… Гердов, не обольщайся, там всего по пятьсот рублей на нос! Ксерокопия статьи из бестиария, ксерокопия документов по прошлому делу и карта.

– Я так понимаю, яйца чокнутой птицы передавили, да не все, – протянул Антон, переходя к пачке с фотографиями. На фотки было сложно смотреть без тошноты.

На одной, еще довольно безобидной, было запечатлено огромное разоренное гнездо, устроенное в большом подземном тупике. Стены были заляпаны кровью и копотью, и повсюду валялись крупные куски бледно-голубой скорлупы.

– Мне кажется, или гнездо сложено из… костей? – тихо спросила Юля, с видимым трудом отводя глаза от своего экземпляра фотографии. Отводи-не отводи, все равно стоит перед глазами. – Мне очень не по себе от мысли, что нам придется лезть туда.

Я бросил на нее быстрый взгляд. Интересно, когда память к ней вернется, она перестанет быть такой трусихой?

– Это нужно сделать до тех пор, пока птица не нашла проход в коридор, ведущий в бюро. Никто не знает, насколько у нее развит интеллект, – Полуночница запустила руки в волосы.

Но что уж говорить, даже мне было страшновато при мысли, что придется забираться в заброшенные коридоры подземелий города.

Запустить руки в оружейную Полуночницы я мечтал с того самого момента, как увидел эти массивные витрины и полки с военным разнообразием. Когда она была в дурном настроении, то просто запиралась в гараже и часами полировала и чистила свою коллекцию.

Здесь были мечи короткие и длинные, обоюдоострые и катаны, копья, алебарды и боевые шесты. Под потолком на гвоздях висели щиты, а на манекенах в углу висели кольчуги. Современное оружие тоже было, и Антон попросил:

– Я бы хотел взять вот это.

– Пистолет Макарова? – Полуночница скрестила руки на груди и скептически прищурилась. – Ты хоть стрелять умеешь?

Вместо ответа Антон нажал на кнопку на рукоятке, вытаскивая обойму, вытряхнул из коробки патроны и один за другим вставил их. Вернув обойму на место, он уверенным жестом отключил предохранитель, отодвинул затвор и, практически не целясь, выстрелил в банку кока-колы на верстаке метрах в шести от него. Сладкая жидкость с шипением брызнула на столешницу, и жестянка, заливая все вокруг, полетела на пол.

– Я КМС по стрельбе из пневматической винтовки и в армии служил.

Так Антон получил пистолет, Юля – меч, а я остался при своем боевом шесте, добавив, однако, в образ цестус – обмотку из кожаных ремней на правую руку, типа той, что надевали кулачные бойцы Древней Греции и Древнего Рима.

Полуночница создала маленькие огоньки, чтобы те освещали нам дорогу в подвале, и у меня в желудке привычно заурчало.

Карты катакомб в районе улицы Нейбута были весьма нечеткими, и двигаться внизу нам приходилось почти вслепую. Из диспетчерской нас при помощи волшебного передатчика подстраховывал Гефест. Каждый из нас вложил в ухо по жемчужине, и голос жара нам было слышно на любой глубине.

Тащить Антона вниз, на мой взгляд, было безумием. Ценный свидетель, пускай и предположительно бессмертный, отправляется на очень опасную миссию. А Юля, которая ничего не помнит? Но Полуночница, когда я попытался привести ей эти весьма здравые аргументы, сказала мне:

– Послушай, Костя. Такова культура жаров. Мы все рождаемся с оружием в руках и с ним же в руках умираем. У нас никто не отсиживается в стороне. А вот это ты мне потом объяснишь.

Она бросила на стол злополучный экземпляр «Утренней волны».

Культуру жаров я бы назвал безрассудной, но спорить с Полуночницей смысла не было. Вот так мы и оказались вчетвером в подвалах, за каждым углом ожидая увидеть чудище из «Оно».