Легенды и были арабского востока

В давние времена страна представляла собой обширную равнину от Тунисского моря и Хаммама (на запад) до песков юга. Но как-то однажды по всему белу свету раздался шум неслыханной силы. С запада на восток, в Мекку, шел караван гор-паломников. Среди гор, как всегда в среде паломников, были и богатые, и бедные. Богатые сами оплачивали свое путешествие, бедные были у них в услужении. Некоторые отправились в священный хадж во искупление грехов умерших гор, не сумевших побывать в Бейт-Аллах («Дом Господень»). Самые именитые и властные имели тюрбаны из облаков. Первым шел Джебель-Загуан, подобный льву, следом Рессас, за ним шагал Бу-Корнейн, имевший в ту пору только один горб, далее мерно выступали горы Бажауа, красавец Джебель-Ашкеуль. До самого горизонта растянулось величественное шествие — одна гора лучше другой. А из-за горизонта подходили все новые и новые, мудрые и великие горы.

Солнце начало садиться, и ясноликий Джебель-Ашкеуль решил освежиться купанием в Гараа. Он стал искать чистую и глубокую воду, но ее трудно было найти среди болот. Его спутники по хаджу обеспокоились, видя, что это ему не удается. Но вот Джебель-Ашкеуль выбрал место, где он мог напиться и совершить омовение. Освеженный и утоливший жажду, Джебель-Ашкеуль собрался догонять свое племя, но понял, что увяз в Гараа, как это случается с буйволами. Не видя никакого выхода, он принялся стонать. Горы услышали его стоны и остановились, закричали в тревоге, извещая о беде весь караван. Паломники приняли решение сделать на этом месте привал, пока Джебель-Ашкеуль не будет извлечен из болотной тины. А Джебель-Загуан к тому времени тоже устал от жары и исходил потом. И один из самых богатых пилигримов — Джебель Рессас, который вез с собой в Мекку большие сокровища металлов, тоже изнывал от зноя и походил на издыхающую рыбу, которая топорщит спинной плавник, Один Джебель Бу-Корнейн, самый неутомимый, замечтался о конечной цели путешествия.

Между тем пришла ночь, длившаяся века. Под покровом темноты демоны из полчища Иблиса нагнали такого мороза, что пилигримы замерзли в смертельном сне. Лучи солнца осветили уже окаменевших паломников: Джебель-Загуана, из боков которого струился источник, Джебель-Рессаса, сокровища которого принялись растаскивать шайки грабителей, Ашкеуля, который так и не смог выбраться из Гараа. До горизонта и далее, в том порядке, как они расположились на привал, были видны свернувшиеся во сне и прижавшиеся друг к другу силуэты гор. А Джебель Бу-Корнейн порос карликовыми пальмами и соснами и массой, подобных стрекозам, цикламенов, которые начали издавать пьянящий запах, восторгающих вас и поныне. Вдохнув полной грудью этот запах и отдав должное легенде, мы двинулись дальше по шоссе, рассекавшему блестящим от дождя клинком равнину, покрытую желтыми весенними цветами и изумрудными юными листьями виноградников.

Творения из Набиля благополучно добрались до Москвы и радуют сегодня всех, кто их видит.

Пиццария «Грот»

Неаполитанская пицца, как и спагетти, — неотъемлемое блюдо итальянской народной кухни. В него входят тесто, сыр и всевозможные пряности. Кафе, фирменным блюдом которого является пицца, называется обычно пиццарией. Пиццарии бывают большие и маленькие, бедные и богатые. И есть они не только в Италии, но и во многих других государствах, особенно в странах Средиземноморья. Пиццы нам доводилось отведывать и раньше, а вот в пиццарии побывать не приходилось. Такая возможность представилась нам в Тунисе в одну из весенних суббот.

На Авеню де Пари — одной из главных улиц столицы — два соседних здания как будто немного отодвинулись друг от друга, образовав узкую расщелину. Свернув в нее и пройдя метров тридцать, мы вдруг оказались перед закрытой деревянной дверью синего цвета и с металлическим кольцом, заменяющим звонок. Дверь освещал старинный фонарь. Мы замедлили шаги и уже начали подумывать о том, не повернуть ли назад (пиццария открывается только в одиннадцать вечера), как пас обогнала стройная молодая женщина, с непокрытой головой, в темно-синем макси-пальто и золотых босоножках. Маленькой ручкой она живо взялась за кольцо и стукнула им трижды в дверь. «Наверное, сейчас скажет, — мелькнуло в сознании, — сим-сим, открой дверь. Мы все-таки на Арабском Востоке». Но дверь прекрасной брюнетке, а вместе с ней и нам открыл не сим-сим, а вполне европейского вида швейцар в униформе. Мы вступили в какой-то полумрак, и деревянная дверь сзади нас захлопнулась. Наша незнакомка куда-то исчезла, и мы попали… не в ловушку и не в притон, а в благоустроенную, приличную пиццарию, полумрак которой у входа должен создать у посетителя впечатление, что он попал в грот. Само же помещение пиццарии оформлено талантливыми художниками и архитекторами как сталактитовая пещера средней величины. Повсюду с потолка свисают сосульки, подсвечиваемые настоящими свечами на деревянных средневековых столах.