Легенды и были таежного края

Вполне вероятно, что межфратриальными были и другие, известные в XVIII веке святилища. Их можно рассматривать как наследие обского средневековья, перешагнувшее старые рамки деления местного общества. Хорошо известно, каким почитанием пользовалось Белогорское святилище (неподалеку от современного Ханты-Мансийска). По легендам, именно там хранился панцирь Ермака и там же скопились огромные материальные ценности. Здесь, по сообщению Г. Р. Новицкого, объектом почитания был некий «медный гусь» — «бог птиц водных». В здании было устроено из холста сукна и кож подобие гнезда, в котором и находилось изображение гуся. Пе исключено, что в птичьем облике почитался Мир-сусне-хум. Другое известное святилище находилось в Калтысянских юртах и было посвящено Калтащ-экве, матери Мир-сусне-хума. Калтащ-эква очень рано стала известна в Европе. Путешественники XVI века, до которых доходили неясные и противоречивые сведения о жизни в Зауралье, очень заинтересовались неким идолом, называвшимся «Золотая баба».

В создании атмосферы таинственности и романтики сыграл, очевидно, свою роль эпитет «золотая», как уже не раз случалось в истории. На европейских картах даже появились неизвестно откуда взявшиеся изображения «Золотой бабы». Ее изображали в облике Юноны, сидящей на тропе. Еще в 1517 году М. Мсховскпй писал: «За землею, называемой Вяткою, при проникновении в Скифию, находится большой идол «Zlota baba», что в переводе означает золотая женщина или старуха; местные народы чтут ее и поклоняются ей; никто, проходящий поблизости, чтобы гонять зверей или преследовать их на охоте, не минует ее с пустыми руками и без приношений». Кунгурская летопись дополняет эти сведения: «Ту бо у них молбище болшее богыне древней, нага с сыном на стуле седящая, приемлюще дары от своих, и дающе ей статки во всяком промысле; а иже кто по обету не даст, мути и томит; а кто принесет жалеючи к ней, тот перед нею над умрет».

В последующие столетия загадка «Золотой бабы» породила литературу, в которой с избытком хватало и вымыслов, и серьезных предположений. «Золотую бабу» называли и римским изваянием, неведомо как попавшим за Урал, и тибетским изображением богини Тары. Однако еще в 1906 году Н. С. Трубецкой очень убедительно отождествил «Золотую бабу» с богиней Калтащ. Действительно, один из эпитетов богини — «Сорни-эква» — буквально переводится: «Золотая женщина (старуха)». Не случайно в известии 1517 года сделана оговорка (см. выше). Получив буквальный перевод имени богини, европейцы не замедлили домыслить остальное. Обращение к «Золотой бабе» с просьбами об удаче в промысле также вполне отвечает «специализации» Калтащ: наряду с покровительством деторождению она помогала охотникам. Отсюда понятна тщетность надежд обнаружить «ту самую» «Золотую бабу», поскольку их было множество. Среди них, конечно, могла оказаться и скульптура, привезенная с далекого юга, вовсе не обязательно отлитая из золота. Мансийское слово «сорни» в равной степени подразумевает и золото, и солнечный блеск. Муж и младший сын Калтащ также имеют эпитеты «сорни»: Золотой свет и Золотой богатырь, а вся эта троица, как мы уже говорили, наиболее популярные персонажи пантеона.

Итак, мы рассказали о некоторых мифологических представлениях и формах коллективной обрядовой деятельности народов Западной Сибири. У этих народов с глубокой древности существовали особо оформленные места для проведения церемоний жертвоприношения, квалифицированные нами как святилища. Святилища, «обслуживавшие» население небольших поселков, способствовали созданию идеологической общности в пределах пауля.

Эпоха становления военно-потестарной организации вызвала к жизни новые формы обрядовой деятельности. Появляются культовые места более высокого ранга, охватывающие население всего княжества, возвышаются культы княжеских «идолов». Старое и повое сосуществуют в условиях переходной эпохи, которой так и не было суждено завершиться оформлением истинной государственности. Однако память о войнах, богатырях, походах сохранялась в религиозной традиции вплоть до XX века. Нельзя не заметить, что в организации святилищ, правилах поведения на их территории обнаруживается единообразности. Хорошо разработана иконография пантеона, ритуалы подчиняются установленным правилам и запретам. Даже архитектура «малых форм» (сумьяхи) создавалась по одним и тем же канонам. Налицо фигура жреца или шамана, руководящего обрядами. На святилищах использовались такие важные средства культовой деятельности, как музыка, скульптура. Пе хватает только специального здания культа, чтобы назвать святилища храмами. Однако наличие специально построенного здания — достаточно формальный признак. К тому же в угорских городках существовали особые помещения для хранения почитаемых изображений. Таким образом, угорские святилища можно назвать прообразами храмов. Так же как языческие «капища» и «требища» славян, угорские культовые места сочетали в своей символике наследие архаичных времен и веяния новых.