Легенды и сказания Крыма

Приехав в Бахчисарай на осле, привязал глупое животное к большому барабану-давулу, что стоял у ворот, а сам отправился к кадию.

Только рот раскрыл: «Так и так, мол, эфенди», — как услышал ужасный шум. Это осел потянулся за свежей травкой и дернул давул. Тот заворчал, загудел всей своей туго натянутой кожей. Осел испугался, дернул сильнее, барабан загрохотал, как гром небесный. Что делать бедному животному? Осел со всех ног помчался подальше от этого шума. А давул за ним катится и гремит.

Добежал осел до главной улицы, что ведет ко дворцу, а навстречу караван: верблюды, груженные жестью и посудой. Налетел осел вместе с давулом на верблюдов, те испугались, со всех ног бросились по улицам и переулкам великого города. Народ высыпал из домов, люди кричат, друг друга спрашивают: война началась? Или сам шайтан решил посетить Бахчисарай, утащить к себе грешников?

Никто толком ответить не может, а шум какой, можете себе представить? Не шелк, не сукно вез караван: посуду и жесть!

Только к вечеру город успокоился. Караванщики поймали верблюдов, подсчитали убытки. Пришли к главному кадию. Жалуются на Ахмет-Ахая. Главный кадий их выслушал и спрашивает:

— А по каким делам этот человек приезжал в город? — Бумага ему нужна, что он внук знаменитого Оджи Насреддина, — вступает в разговор тот кадий, у ворот которого стоял давул. — А как дать такую бумагу, эфенди? Доказательств у него никаких.

— Наказать надо нахала! — поддакивает чиновник помельче.

— Наказать? — Главный кадий почесал острым ногтем бровь. — Наказать можно. И смотреть за ним в оба глаза!

Такое решение всех устраивало. Но главный кадий покачал головой и добавил:

— Смотреть в оба глаза, слушать, что он говорит, в оба уха, потому что нет сомнений: этот человек действительно внук Насреддина! Только внук всем известного возмутителя спокойствия мог за десять минут и на целый день перебаламутить такой большой город. Считать с этой минуты Ахмет-Ахая достойным внуком великого предка!

А караванщики долго еще качали головами и рассуждали между собой.

Одни считали: Ахмет-Ахай привязал осла к давулу по глупости. Другие говорили:

— Э, нет! Он далеко глядел. Осел, привязанный к барабану, может взорвать Самарканд, не то что Бахчисарай.

— Истинно так, — подтверждали третьи. — Наши отцы рассказывали, именно с таких штучек начинал сам Насреддин, появляясь в Бухаре.

— Наглец и насмешник, — ворчали купцы. — И внук пойдет по его дорожке.

— На все воля Аллаха, — смеялись бедняки. — Пойдет, если Аллах велит.

…Так и жил Ахмет-Ахай в своем родном селе Озенбаш. Одни считали его великим насмешником, другие — простаком. А что было на самом деле? Кто теперь скажет? Теперь сами судите…

Источник: Дюличев В.П. «Рассказы по истории Крыма», Симферополь, 2005.

Султан-Салэ

В конце XIX века на пути из Феодосии в Отузы, в местности, называемой Султановкой, недалеко от греческого поселка Джанкой (Душа-деревня) виднелись развалины мечети Султан-Салэ.

Сабаных хайр олсун — доброе утро.

Каурма — разваренная в собственном соку баранина с картофелем, нечто вроде густого супа.

Ага — должностное лицо или вообще важное лицо. Титул султана со времени родоначальника Гиреев-Хаджи Гирея получил второстепенное значение, и султанами назывались ханские княжичи.

И сто лет назад развалины Султан-Салэ стояли такими же, как теперь.

Бури и грозы не разрушили их.

Видно, хорошие мастера строили мечеть Султана-Салэ и зоркий глаз наблюдал за ними.

А был Салэ раньше простым пастухом, и хата его была последней в Джанкое.

Какой почет бедняку! И не смел он переступить порога богатого дома.

Но как-то раз, выгоняя коров на пастьбу, Салэ зашёл на ханский двор и увидел дочь бека.

Есть цветы, красота которых удивляет, иные плоды заставляют забыть любую горечь. Но у цветов и плодов нет черных глаз, которые загораются любя; нет улыбки, что гонит горе, и в движении нет ласки, отражающей рай пророка.

Салэ понял это, когда поднималась по лестнице Ресамхан.

С тех пор перестал есть и пить бедный пастух, а старуха мать потеряла покой.

— Что случилось, — спрашивала она сына, и молчал Салэ.

Но внезапно умерла Ресамхан от рыбьей кости, и когда узнал об этом Салэ, не стало в лице его кровинки. Тогда открылось всё матери, и поняла она, отчего обезумел сын, её бедный Салэ, который ночью принес тело девушки, вырытое из могилы.

Жемчуг бывает разный. Жемчуг слёз, которые родились в любви, самый чистый из всех.

Плакал Салэ, обнимая тело, и от дыхания ли любви, от горячих его слез — стало тёплым тело.