Легенды и сказы лесной стороны

смелом деле тебя не забудет!

По совету матери Чур обернул коварную распор-

ку ветхим тряпьем, взял копье да лук охотничий и

отправился ждать медведицу. Вот спряталось на ночь

солнышко, и пришла крадучись к зарезанной корове

косолапая гостья, есть-пировать, пир довершать. Тут

Чур из засады в медведицу стрелу метнул и во весь

рост поднялся, чтобы видел зверь, кто ему боль при-

чинил. И пошел навстречу ревущей медведице с ко-

пьем-рогатиной в правой руке, а в левой — железина.

Редко бывает добрым дикий зверь медведь, а тут,

со стрелой в боку, совсем в ярость ударился, заревел

и на дыбы поднялся. Не испугался Чур и ловко всу-

нул острую распорку в пасть медведицы. Как сундук

захлопнулись ее челюсти. Поздно поняла косолапая,

что не за руку цапнула охотника. Тут острая рога-

тина ей под ребра впилась и достала до самого мед-

вежьего сердца.

С восходом солнышка Чур принялся за свежева-

ние заколотой медведицы, а Кокшага высвободила из

пасти зверя распорку, промыла ее, насухо протерла и

спрятала до поры до времени. Поглядеть, как Чур

снимает шкуру со страшного зверя, собрались и ста*

рые и малые. Только скряга Ширман сидел дома,

словно в селении ничего не случилось. Зато его жена

Ширманиха шепнула на ухо дочке:

— В когтях шалой медведицы большая приворот-

ная сила! Иди, Рутка, выпроси у этого парня кого-

ток медведицы!

Вот прибежала девушка, протиснулась сквозь на-

род, обступивший охотника, выбрала время и тихонь-

зсо сказала:

— Послушай, Чур, не подаришь ли мне один ко-

готок хотя бы с медвежьего мизинчика?

В ответ улыбнулся Чур:

— А на что тебе, Рутка, коготок с мизинчика? Я

дам тебе по самому большому когтю с каждой лапы!

Когда радостная Рутка прибежала домой, мать

Ширманиха три когтя спрятала в лубяную укладку,

а над четвертым долго шептала наговоры и заклина-

ния. Потом подала его дочке с таким наставлением:

— Береги, не теряй! Как полюбится умный да

пригожий парень, шепни ему на ухо поласковее, а

коготком за одежку поближе к сердцу задень. Навек

присушишь паренька!

Рутка надежно спрятала медвежий коготок в ру-

кав и каждый день думала, кого бы тронуть когот-

ком. Из всех парней девушке больше всех по серд-

цу был Чур, но ей казалось, что он и без приворота

ют нее не уйдет. К тому же она знала, что этот сиро-

та хотя и прославил себя смекалкой и смелостью, но

чем-то не нравится ее родителям. Но испытать приво-

ротную силу коготка Рутке не терпелось. И вот при

встрече с парнем она подходила к нему поближе, шеп-

тала на ухо ласковое слово и незаметно задевала мед-

вежьим коготком поближе к сердцу. Так перебрала

она многих парней, и каждому из них думалось, что

только одному ему девушка пошептала на ухо такое

хорошее и заманчивое. И каждый спешил поскорее

вновь ее увидеть.

Как грачи на иву, слетались парни к дому бога-

тея Ширмана. Каждый думал, что только с ним была

приветлива девушка, все наперебой похвалялись уда-

лью и силой, совсем одурели и делали разные глупос-

ти. Но Рутка парням была уже не рада и сердилась,

что среди них не было охотника Чура. И вот, как-то

встретившись с ним, она шепнула ему что-то ласко-

вое, но непонятное, погладила левой ручкой по щеке

и незаметно задела медвежьим коготком против серд-

ца. Она ведь не знала, что Чур носит на груди аму-

лет-скребок, подарок хозяйки Дикой реки, и совсем

не заметила, как коготок наткнулся на что-то твер-

дое. Может быть, поэтому приворотная сила тут не

подействовала, и она так и не дождалась Чура на

свое крыльцо.

Рассердилась и расстроилась Рутка. «Этот нелю-

дим Чур только и знает пропадать в лесу. Ну и пусть!

Было бы на то мое желание, вот задену коготком по-

глубже, тогда придет и будет день и ночь сидеть на

моем крыльце, как пугало воронье!» Так, гневаясь на

Чура, девчонка разогнала от своего дома всех парней

и посулила облить помоями из поганого ведра того,

кто появится на ее крыльце.

А лето быстро катилось к осени. Уже взматерели

молодые тяжелые тетерева и храбро шли в западни.

Притихли, отъедаясь к зиме, медведи. Забеспокоился,

забегал по урочищам сохатый олень-лось в непонят-

ной тревоге безрассудной поры. Люди убрали с полей

хлеб и ссыпали в бревенчатые житницы. Домашний

скот еще гулял по воле, но не уходил далеко, прижи-

мался к селению. В эту пору спелой рябины и мороз-

ных утренников в сердце Чура поселилась тревожная

радость, манившая его оставить дом и спешить в не-

хоженые лесные крепи на Дикой реке. И когда он

заговорил об этом с Кокшагой, она согласно кивнула

головой и помогла сыну собраться в далекий путь.

Неприметными звериными тропами, обходя топи,

гари и болота, Чур вышел к устью Дикой реки, к то-

му месту, где она вливалась в другую реку, широкую

и полноводную, с крутым берегом в туманной дали.

Здесь, при слиянии двух потоков, он посидел на пес-

чаном холме среди старых приземистых сосен. Этот

недолгий отдых у водных просторов, неоглядная даль

безлюдной реки укрепили в нем дух следопыта и

стремление идти и идти, увидеть невиданное, найти

неведомое. Чур поднялся и пошел в сторону мокрых

ветров, откуда приходила ненастная и холодная по-

года. Вверх по Дикой реке Чур шел то правым, то ле-

вым берегом, пересекая реку вброд на мелких пере-