Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице

— Представим его как демона, которого сядзе специально вызвала для чтения лута. Ну да, конечно, он посильнее будет, чем обычная демоническая шушера, к которой здесь привыкли, но ведь и грамотный демон — это тоже редкость.

— Песец, вы много про демонов знаете, — буркнул Пу. — Вы у нас в Пятом Круге бывали? Пу? В Демонополисе? При Дворе Демонов целый легион на канцелярской работе сидит, между прочим! И даже настоящие ученые есть!

— Ты-то сам лут читать не от Квуна выучился? — поинтересовался Эни.

— Нет, он лут плохо знал, — ответил Пу. — Это я при дворе Нефритового Императора набрался. Я же шутом был, вся дипломатическая работа на мне была и на Сунь Укуре.

— Ну что же, — подытожил Эни. — Тогда после завтрака отправляемся в храм Этота. А если там ничего не узнаем, вернемся к моему первоначальному плану. Вопросы есть у кого-нибудь или предложения?

— У меня только один вопрос, — сказала ведьма. — А почему демонолог — именно я?

— Больше некому, — ответила я. — Жрецы Нурана такими вещами в принципе не занимаются, кроме того, у меня нет магических способностей. Эни — маг стихийный, он своим даром управлять не может. Маг у нас только ты. Ты не переживай, сядзе, это не считается здесь чем-то неприличным или предосудительным. Наоборот, демонологи тут — очень уважаемые люди. К сожалению. О, а вот и завтрак!

2

Храм Этота меня не впечатлил в прошлый раз, не впечатлил и в этот. Лутомцы все подобные сооружения строят по одному и тому же образцу: высокое и широкое пирамидальное основание, на нем коробка самого здания с колонами и десятиметровыми статуями, затем плоская крыша с округлым куполом. Видели один храм — считайте, что видели все. В Катае тоже все храмы одинаково строят, но там они хотя бы количеством крыш различаются, а тут только по статуям у входа и можно попытаться понять, чей храм. Если, конечно, помнишь, как какое местное божество выглядит. То ли дело у нас, в Ицкароне! Ни одного похожего храма нет. Недаром он у туристов такой популярностью пользуется. Нет, в основном, конечно, из‑за замещений, но и из-за храмов — тоже.

Пройдя в широкий зал святилища, мы подозвали младшего жреца — молодого юношу-человека в маске пеликана и, представившись, спросили, возможно ли ознакомиться с местными хрониками пятисотлетней давности. Решение этого вопроса в компетенцию юноши не входило, так что он отвел нас на аудиенцию к старшему жрецу, который оказался моим старым знакомцем. Тринадцать лет назад именно он был моим проводником и переводчиком, и даже немного ухаживал за мной, когда я была здесь в командировке. Был он зверолюдом-белочкой, звали его нынче Эхнаэтаэтот[85], а когда-то он носил имя Хноатот.

— Сэр Соня, а вы все так же прекрасны, как и в годы моей молодости, — приветствовал он меня на ицкаронском, в знак особого уважения к моей особе приподнимая вызолоченную маску пеликана с лица. — Время, видимо, не властно над вами. Чем могу быть полезен вам и вашим друзьям?

На Пу он поглядывал с легкой опаской, но не более того — так смотрят на острый кухонный нож, лежащий на самом краю стола, с Лу он вежливо раскланялся, а более всего его заинтересовал Эни, жрец Малина — бога, которого Эхнаэтаэтот отчего-то числил по статусу, значимости и силе едва ли не третьим[86] в ицкаронском пантеоне. Поскольку считается, что у нас именно Малин отвечает за дипломатию, а у лутомцев этим заведует как раз Этот, визит Эни был воспринят едва ли не как официальный. Эни, пройдоха, не стал ни переубеждать его в этом, ни подтверждать свой статус, а попросту повторил мою просьбу. Отказывать нам не стали, и Эхнаэтаэтот лично повел нас в просторный зал, сплошь заставленный стеллажами с керамическими табличками, старыми папирусами и пухлыми томами, в которых прятались страницы из пергамента и пожелтевшей от времени бумаги.

Я, Эни и Лу скучали, поглядывая как Пу и Эхнаэтаэтот аккуратно переворачивают тонкие страницы, отыскивая среди них требуемую нам информацию. Год, в который Шу Цзы покинул Катай, Пу помнил, мягко говоря, очень нетвердо, а Эхнаэтаэтот про бога с таким именем, равно как и про жреца Ону Бири, ничего не слышал. Осложняло положение еще и то, что до прихода к власти двадцать шестой династии, календарь в Лутоме вели не по астрономическим годам, а по так называемым счетам[87], которые проводились когда раз в год, а когда и раз в три года. Потому им приходилось шерстить летописи за весьма значительный промежуток времени, а лутомцы оказались большими любителями записывать даже самые мелкие события.

— «Шестнадцатый день месяца Баст первого счета правления Рархохта IV, — озвучил вслух одну из таких записей Пу, — пришла печальная весть: погиб в бою с великаном Хофом прославленный герой именем Сахет, прежде бывший пошивателем меховых накидок. Сей Сахет прославился победой над семью разбойниками, коих он убил единым ударом своего пояса. На-ном[88], услышав сию весть, опечалился и отказался за обедом от засахаренных фиников». Песец, так ему и надо.