Легенды ночных стражей 5: Обман.

— Нет, ваше превосходительство. Вы просто себе не представляете, какие тупые птицы эти сороки! — Фельдмаршал Крам вздохнул, а потом прибавил: — У меня один вопрос, ваше превосходительство. Я вот думаю, а что если на этом дереве все еще есть, если можно так выразиться, сторонники изгнанной нами стаи?

— Нет, фельдмаршал. Я думаю, что сумел дать этим совам именно то, о чем они так долго мечтали. Простую жизнь, не обремененную излишествами. Простой и ясный путь в жизни. Дети и молодежь первыми идут по этому пути, указывая дорогу старшим. — Стрига опустил глаза на собравшихся внизу участников Клуб синего пера. При этом он почему-то не заметил, что маленькая Белл, бывшая одной из первых и самых преданных его сторонниц, горько рыдает в уголке.

Белл плакала от того, что только сейчас поняла, насколько она ошибалась в Стриге. Этим вечером миссис Плитивер рассказала им о той лжи, которую Стрига распустил про ее отца, о том, как он обманом довел Корина до того, что бедный король — тут миссис Плитивер постаралась выразиться как можно деликатнее — настолько ослаб желудком, что даже заболел. Она рассказала Бэшкам, что сейчас они должны быть очень храбрыми и изо всех сил притворяться беспечными, потому что настоящие Ночные стражи, в том числе и их мама, пытаются восстановить порядок на острове.

По распоряжению Стриги Ночь больших костров открывалась новой церемонией, названной Маршем игрушек. Самые юные совята должны были выстроиться цепочкой, держа в лапах свои любимые игрушки — совуколок, представлявших собой набивные изображения разных зверей, чаще всего мышей или бурундучков, которые птенцы берут к себе в гнезда, когда ложатся спать. Как вы уже, наверное, догадались, все эти мягкие игрушки предназначались для сожжения на костре. Затем совята постарше, среди которых были все три Бэшки, должны были бросить в тот же костер свои безделушки.

— Прекрати хныкать, Белл, — прикрикнула Баша.

— Все нормально. Они подумают, будто она оплакивает свое ягодное ожерелье. Это будет отличная маскировка, как и говорила нам миссис Пи, — прошипела Блайз. Сама она держала в лапе ноты песенки — правда, не самой любимой.

— Вы прощаете меня? — всхлипнула Белл, поворачивая голову сначала к Баше, а потом к Блайз. — Ты ведь еще будешь петь, правда, Блайз?

— Тише! Если все получится, то буду, разумеется! И успокойся, мы тебя прощаем.

Стоявшая впереди них маленькая сова громко зарыдала, когда один из членов Синей дружины забрал у нее хорошенькую заколку для хвоста, украшенную блестящими камешками.

— Тебе она больше не понадобится! — грубо крикнул мохноногий сыч, руководивший сожжением. — Эти модные вещицы есть не что иное, как излишества. Они преграждают тебе путь к подлинному смирению.

Ряды членов Синей дружины росли на глазах, и вот уже сторонники Стриги громко запели песнь очищения:

Все излишества огню предавайте,
Безделушки и игрушки сжигайте.
Лишь летя путем смиренья,
Вы найдете просветленье —
Простотою себя окружайте!

Путь огня ведет дорогою честной
В мир, где знает сова свое место —
В простоте, в чистоте
Негде взяться суете,
А умеренность всем совам полезна.
Отскоблите желудки от скверны,
От гордыни и излишеств чрезмерных,
Стрига муки претерпел,
Своих перьев не жалел,
Он ведет нас дорогою верной!

Не поднимая глаз, Белл протянула Стриге свое ожерелье. Она едва удержалась, чтобы не разинуть клюв и не показать ему язык. Как посмела эта голубая сова одурачить ее? Белл нисколько не утешали слова сестер, напоминавших, что Стрига сумел завладеть даже желудком самого короля. У нее был собственный желудок, и она должна была сама отвечать за себя! Теперь этот желудок мучительно корчился от стыда. Она должна все исправить. И исправиться. Должна доказать себе, что она не совсем плохая сова. «Я докажу, — еле слышно поклялась Белл. — Докажу!» Миссис Плитивер нервно повернула к ней голову. Она лучше других знала, что, несмотря на все недостатки, у Белл была железная воля, а характер тверже металла, закаленного в кузнице Бубо.

— Видишь эту малышку? — прошелестел Стрига, наклоняясь над вереницей совят, шествовавших к костру.

— Да, ваше превосходительство!

— Дочка Сорена и Пелли. И она целиком моя. Фельдмаршал не вполне понял, что Стрига хотел этим сказать, однако горячо кивнул.

— Точно. Я и сам вижу, что в ней чувствуется подлинное смирение.

— Ах, хвали, да не перехваливай. Ей еще есть над чем работать, но очень скоро она достигнет совершенной простоты. А теперь напомни мне расписание сегодняшних мероприятий.

— Значит, это у нас первый из трех маршей. Затем пройдет Бриллиантовый марш, а за ним и третий — марш Фривольных книжек.