Легенды о Дневе. Право на счастье. Часть 2

Илина промолчала, она знала, что никогда не перестанет любоваться родным лицом с чужими глазами. Внешность Брайтона хотя бы немного, но всё же грела изнутри душу. Девушка понимала, что всё равно загрызёт инквизитора, как только представится возможность, но в этот вечер она любовалась. Любовалась своим мужем, в которого случайно затащила не того. Ослеплённая скорбью, ожиданием очередной драки, где Скелдриг сломает ей руки, челюсть или ещё что-нибудь, она молча поддалась тому, что её гладит другой мужчина, пускай и в теле любимого. Девушка не смогла увидеть истину тогда за завесой и сама обрекла себя на эти мучения. Дар Дочери Хаоса, все испытания, которые она прошла, обернулись другой стороной медали. Вместо безграничного счастья и радости, она получила наказание. Илине казалось, что это урок для неё. Она вспоминала, как хотела убить Сина, лишь бы вернуть свою любовь, думала об этом и вздрагивала, от того, в какого монстра смогла превратиться. Вздрагивала от того, что позволила загнать себя в рамки, поверила, что может сравниться с высшей силой, которая решает кому жить, а кому нет.

– Знаешь, Илина, может быть спустя столько времени эти слова прозвучат, как насмешка, но ещё тогда на балу, когда я впервые тебя увидел, что-то ёкнуло у меня внутри. Я, словно обезумевший мальчишка, во что бы то ни стало захотел получить твоё внимание, – Скелдриг посмотрел на Илину и продолжил, – ещё тогда мне показалось, что твоя красота станет самым невероятным украшением для такого инквизитора, как Скелдриг Гай! Но, увы, Илина, у нас были обстоятельства, которые вынуждали меня убить тебя, а не воспевать твою красоту. Обстоятельства, в которые я был загнан обществом. После смерти, весь мой мир рухнул. Теперь я, словно дитя, не знаю, что делать, уже второй день лелея мысль о том, что могу хотя бы прикасаться к тебе.

– Ты наивен. Думал, что силой можно заполучить всё? – Илина не понимала подход Скелдрига ни тогда, ни сейчас. Он казался ей зверем, который неподвластен пониманию человеческого разума. Кем-то, кто не заслуживает даже места среди людей, но она промолчала, боясь очередного удара.

–Ты сама прекрасно увидела, что этот подход единственный, который заставил тебя поддаться. Пуская сейчас я ненавижу себя за то, что сделал, но поверь, лучше я буду наслаждаться тобой так, чем наблюдать со стороны и гореть изнутри.

– Ты говоришь о любви, Скелдриг, но при этом истязаешь меня. Прости, но я ненавижу тебя.

– Может быть, но сейчас есть решающий фактор – у меня тело Брайтона, и твой взгляд не наполнен холодом в этот вечер. Ты не пытаешься меня прогнать, как тогда на Секгере. Да, это была безумная выходка, ворваться к тебе в спальню и попытаться уговорить тебя остаться. Но, Илина, я не желал тебе зла, просто не хотел упустить единственный шанс поговорить с тобой. Мне хотелось вырваться из того мира, куда меня загнала инквизиция, и остаться в месте, где никто бы не знал мою личность, остаться вместе с тобой. Я даже не стал сопротивляться, когда ты направила на меня гнев норвинцев, приняв это, как наказание. Илина, тебе не понять, как чувствует себя человек, который ненавидит собственные решения, собственную жизнь! Мне всегда было противно смотреть на себя, иногда ночью я вспоминал всё то зло, которое учинил в этом мире. Тогда я брал плеть и сам наказывал себя, погружаясь в молитвы к Арто. Вернувшись из-за завесы, я понял, что нет никаких богов, есть только ты сам и то, что ты оставишь после себя в мире. К сожалению, я оставил только отвращение и страх перед Зверем из Штенда!

– Так же как и ты не можешь представить то, что у меня происходит сейчас. Ты лишил меня последней надежды на счастье. Единственное дело, которое хоть как-то смогло тебя очеловечить – это те лекарства, которые днём ты привёз. Если бы не они, я бы уже не дышала. Тогда на Секреге я испугалась за свою жизнь, да, мой поступок был опрометчив и привёл к тому, что происходит сейчас, но ты уже тогда знал, что тебе никогда не занять место в моём сердце и продолжал обманывать себя, оставляя ложные надежды, Скелдриг – колдунья виновато опустила глаза, вспоминая о событиях на острове.