Легенды о Дневе. Право на счастье. Часть 2

С обычными людьми было куда хуже, их душа не могла подселиться, как правило те, кто проводил на себе эксперименты, рождались весьма больными детьми. Любой смертный после ритуала имел две, а то и три личности, сокрытые внутри него самого, был парализован с рождения или просто не мог дышать. Душа, которая насильно помещалась в носительницу, как правило выглядела, как монстр после рождения, плод имел несколько конечностей, был бесформенным, или ещё хуже. Вот и сейчас, отрезав язык Фараману, Теринс могла родить не просто больного ребенка, а чудовище, непохожее ни на кого на свете, но было уже слишком поздно. Чем быстрее решалась проблема, тем больше шансов было сократить время на подготовку армии в походе.

Теринс во время ритуала легла в небольшую купель, наполненную тёплой водой с примесью морских солей и масел. По факту она не принимала участие в ритуале, а являлась просто носительницей души, подселённой к ней.

Когда Сайлладдин всё подготовил, он начал читать заклинания, и ритуальные надписи на теле Фарамана стали светиться, а он перестал выплёвывать кровь изо рта и мычать. Из его глаз пролился яркий, серебристый свет, который сполна осветил храм. Во время заклинания Сайлладдин взял кинжал, специально привезённый из его дома для проведения ритуала, и очень аккуратно стал вскрывать грудь старика. Сначала он разрезал кожу, отделив её от ребер, гулёма не терял сознания, он не чувствовал боли. Как только нож коснулся его тела, он без языка стал губами дублировать те строки, которые говорил Сайлладдин. Кровь не сочилась из его раны, что очень удивило Теринс. Ведь она не понаслышке знала, как бьёт фонтаном багровая жидкость, если ударить человека мечом в грудь. Тут же не единой капли, только надписи стали пульсировать светом. Когда маг вскрыл всё, что полагалось, и перед ним предстало сердце Фарамана, он аккуратно достал его из груди старика и принёс в купель, где, сгорая от любопытства, сидела Теринс. Ей пришлось съесть тёплое сердце дершааба, которое к её изумлению продолжало биться.

Остаток ритуала чародейка не помнила, он увяз в её голове обрывками. Она чувствовала сковывающую боль, которая медленно шла по телу от желудка к утробе. Потом она почувствовала, словно что-то весьма мерзкое и чужое поселилось в ней. Чародейка окончательно потеряла сознание, а очнулась тогда, когда всё закончилось. Теринс помнила, что внутри всё, как будто перевернули с ног на голову, а органы перемешали местами. Совсем не то чувство, которое она ожидала. Выйдя из купели, она увидела двух стражников, которые были убиты и лежали возле входа. Сайлладдин сказал, что было жалко, но их умение разговаривать может обернуться очень большими проблемами, ведь народ не должен знать, что беременность чародейки фикция.

На удивление Теринс, плод начал очень быстро расти, и сейчас в зеркале она наблюдала небольшой кругленький животик, который ясно давал понять, что жена халифа носит его ребенка. Постояв ещё какое-то время у зеркала, она легла обратно в кровать. С момента подселения души сны ей снились весьма странные, вот и сейчас во сне ей казалось, будто её тело объято пламенем, а она не может двигаться. Перед глазами постоянно мелькало лицо убитого Фарамана, под утро чародейка проснулась в поту.

Одевшись в лёгкий бесформенный сарафан, пошитый из полностью прозрачной ткани усеянной бриллиантами, на ноги Теринс обула высокие босоножки на большой платформе, украшенной золотом, а на голову намотала лёгкий белый платок. Сарафан очень нравился чародейке, всем своим видом он напоминал лист, покрытый росой. Тут в Дершаабе таких не было, и это сильно удручало. Всё же она вспоминала Верландию, её природу, снег. Хоть столица и стояла возле реки, названой Маддина, в честь жены одного из великих караванщиков, который переправлял по ней свои товары отдалённым поселениям, природа всё же больше напоминала Теринс Синджаву, в которой они с Альвуром однажды отдыхали. Пробыв столько времени среди дершаабов, чародейка перестала удивляться, что все основные города, построенные ими, стоят вдоль устья реки. Только та часть, которую оставили гномы, отличалась, поскольку великие торгаши и рудокопы уже в те века умели подавать воду в отдалённые города, но столицу возвели возле реки, причину такого строительства никто ей так и не назвал, да и в старых книгах она не нашла ни слова.

Спустившись с верхнего этажа, где была её спальня, она отправилась в бассейн, чтобы поплавать, умыться и отвлечься от неприятных ощущений, которые терзали её нутро. В крытой террасе, где зодчие возвели огромный, украшенный фонтаном, источник прохлады, она встретила Сайлладдина. Маг с момента убийства халифа так и не возвращался домой, проводя всё своё время во дворце. Теринс было приятно его общество, она видела в нём мужчину, с которым любая женщина хотела бы иметь что-то кроме выгодных деловых отношений, она и имела. Это было основной причиной, по которой она была только рада присутствию Сайлладдина здесь.

– Ты уже проснулась, моя подруга? – улыбаясь спросил маг.