Легенды о Дневе. Право на счастье. Часть 2

Теринс несмотря на время, проведённое во дворце, так и не привыкла к тому, что любое блюдо, которое она назовёт, подавалось тут же или через полчаса. Одно время она даже стала экспериментировать и заказывала варёную свинину с ананасами, жареную курицу с картофелем, сладкий хлеб с корицей, яичницу с креветками! Всё, что она придумывала, подавалось ей на стол, не смотря на то, что могло вообще не сочетаться, или ингредиентов попросту не было в стране. Всю интригу, как обычно, раскрыл Сайлладдин, рассказав о том, что у поваров заключён контракт с моментальной поставкой еды для халифа. Выглядело это следующим образом: один маг трансгрессировал из страны в страну, покупая все ингредиенты, которые требовалось. Занимало это от силы минут десять, после чего уставший и с полным тюком необходимой еды он появлялся на кухне во дворце. Таких магов с детства учат точной трансгрессировке, чтобы разбег расстояний у них не превышал десяти, а то и пяти метров от точки назначения. Ну а дальше ловкость рук поваров и любое сказочно-противное, выдуманное блюдо попадало на стол к Теринс.

– Я буду печенье, и печёную мясную нарезку с овощами – сказала чародейка.

– Принесите мне молока и хлеба. Я сегодня не голоден – пробурчал Сайлладдин, разглядывая мокрый сарафан чародейки.

– Будет исполнено – сказал слуга и тут же побежал в дальнюю дверь, которая напрямую вела к кухне и кладовым.

– Старец, а тебе не кажется, что распределение ресурсов внутри страны немного не справедливо?

– В каком это смысле, Теринс? – Сайлладдин отхлебнул вина.

– Люди голодают. Блокада с порта не снята, поступление припасов упало на семьдесят процентов. В стране почти не осталось импорта. Мы же во дворце совершенно не замечаем голода, пируя, как и раньше.

– А что должно смущать в этой ситуации. Халиф – центральная персона страны, все подданные лично несут ему самое лучшее. Взамен правитель даёт земли и блага. Я не виноват, что последний правитель был немного слабоват и боялся снять блокаду, чтобы открыть доступ торговым судам. По пустыне товары сильно не повозишь на верблюде, ты и сама это знаешь. И тем более, Теринс, запомни раз и навсегда, бедный и голодный победит в любой войне, поскольку будет сражаться за веру, что поселена в его сердце. Сытый и богатый будет биться только за звенящие монеты.

– Это ты к тому, что армия дершааба охотнее согласиться участвовать в войне, если в их желудке будет урчать?! – недовольно сострила Теринс, попивая вино из кубка.

– Священная месть – это не просто инструмент в руках правителя, священная война – это то, что с молоком матери впитывает каждый дершааб. Как только халиф объявляет Джаалькараду, люди собираются в тысячные армии и идут истреблять врага. Последний поход был почти сто лет назад, тогда Джаалькарада была объявлена одному из правителей ГроальГраада за убийство сына и преемника халифа. Поверь, когда тысячи дершаабов стали вырезать мужчин, женщин и детей, восхваляя Ариада Шан-Тара, он быстро сложил оружие и позволил обложить себя податями, – Сайлладдин отхлебнул вина и продолжил, – то же будет и с Верландией. Первыми вступят в священную битву те, кто живёт на чужой земле, а потом под песни маршем войдут остальные.

Теринс напряглась от речи мага, она внимательно следила за тем, как его старческое доброе лицо менялось и превращалось в до боли знакомый оскал Скелдрига. Инквизитор был по натуре убийцей, а вот Сайлладдин больше казался добрым и отзывчивым, достаточно рассудительным и в меру жестоким человеком.

– Буду честна с тобой, твоя речь заставляет меня сейчас волноваться.

– Что тебя смущает, дорогая моя?

– Да то, что я Верландка по происхождению и сама подлежу уничтожению во имя священной мести за халифа, так что меня беспокоит не буду ли я первой брошена на сабли – Теринс нахмурила брови.

– Что за глупости в твоей голове! – с досадой воскликнул маг. – Тебе вроде только душу подселили, а ты ведешь себя будто и вправду беременна, Теринс! Никто тебя не бросит на сабли, народ любит тебя и чтит, а узнав, что ты носишь под сердцем ребёнка халифа, осыпят подарками!

– С первого дня я смущаюсь того, что моя кожа белая! Все постоянно оглядываются и смотрят на меня, слуги и те привыкали долгое время, чтобы не пялиться.

– Слуги долго привыкали не любоваться на твои прелести, которые даже меня смущают. Поверь, я стар, а сдерживаться приходится, как юнцу, дабы не задерживать взгляд на твоих формах – маг улыбнулся и опустил глаза в вино.

– Звучит, как будто, и правда мальчишка сказал. Я бы на твоём месте, Сайлладдин, абсолютно не стеснялась этих порывов, если твоя старческая память ослабла, то я напомню, что именно ты эти формы ещё и трогаешь – Теринс хихикнула, наблюдая, как старый маг засмущался и краем глаза глянул на слугу.

– Давай не будем обсуждать в присутствии посторонних, что и где я трогаю, договорились. В конце концов я визирь. Не дай бог мальцы начнут шептать у меня за спиной, что я старый извращенец, вот тогда уже я полечу на сабли во имя Пастула.