Легенды о Дневе. Право на счастье. Часть 2

Теринс готовилась к прохождению последнего испытания на своём пути. Закрывшись в своей комнате, она всё утро молилась Арто, прося прощение у своего мужа за измену, клялась в его отмщении и скором прибытии к нему на небеса. Подселённая душа внутри чародейки продолжала свои волнения, за три дня её живот увеличился ещё больше. Всё нутро по-прежнему жгло и Теринс между молитвами за покойного Альвура, просила Арто унять её боль и помочь.

Закончив с молитвами, она облачилась в ритуальный белый саван, расшитый чёрными нитями, голову её покрывал платок с повязкой алого цвета на лбу и вязью, где была написана какая-то молитва, в смысл которой чародейка не вдавалась. Ещё в самом начале, когда они с Альвуром прибыли сюда, она удивилась, что подавляющая масса жителей даже не знает общего языка, на котором общается весь свет. Только знать и вельможи, богатеи и торговцы. Остальные люди говорили на своём наречии, которое звучало достаточно непривычно для жителя центра.

Полностью облачившись в то, что было необходимо для ритуала, Теринс вышла во двор, где её уже ждал эскорт из тысячи воинов, каждый из которых нёс тысячу лепестков адениума. Теринс должна была пройти пешком до храма. Это её удручало больше всего, ведь дорога с халифом заняла три часа езды. Следовательно она должны была пройти часов пять или шесть на ногах, но ничего поделать с этим она не могла, ведь нарушения хотя бы одной части ритуала сводило его на нет, и её могли просто казнить.

Женщина не волновалась, она верила, что Сайлладдин всё сделает в лучшем виде, и никакая шпилька с вином её не убьёт. Она знала, что маг хоть и хитрец, но пылает искренними чувствами к ней. Солнце палило с самого раннего утра, и дорога слегка обжигала босые ноги чародейки. Это было ещё одним условием ритуала. Претендент на титул халифа обязан был пройти босиком до их святого места. Солдаты, которые сопровождали Теринс шли впереди, рассыпая под её ногами лепестки, которые означали подъем к великому Пастулу на небо, тем самым олицетворяя и приравнивая будущего халифа к правой руке господа.

Дорога была очень тяжёлой, чародейка едва справлялась. Через километра полтора от города, зелёная и достаточно живая местность сменилась песками, покрытыми редкими травами, пыльными барханами, подъем на которые был просто огромнейшим испытанием. Она больше всего боялась, что перегреется и упадёт среди песков без сознания, но на её удивление, когда храм замаячил на горизонте, она всё ещё так же твердо стояла на ногах, только сильная усталость сковывала тело.

Сайлладдин стоял на ступенях в храм, он сильно волновался, ведь если Теринс ошиблась бы где-нибудь, не смогла дойти или упала, весь ритуал был бы сорванным, и тогда гнев народа пал бы на неё. Он сжимал в руках амфору с вином, куда была размешана крохотная доза шпильки. Всю их авантюру спасало только то, что маг проводивший ритуал и готовящий всё к нему, обязан был уединиться, чтобы слушать и соблюдать советы и указания Пастула, который вещал их с небес. Гласа Пастула маг конечно не слышал, но отвращение к себе за нарушение традиции и веры всё же ощущал. Совесть терзала его, пусть и не так сильно, как он думал. Неспокойная нервная дрожь изредка пробегала по его телу, заставляя черную, как смоль, кожу покрываться мурашками, а холодный пот выступать на лбу.

Вдруг на горизонте он заметил силуэт чародейки. Теринс уверенно, пускай и медленно, ступала по пескам, наступая на лепестки, которые сыпала перед ней стража.

– Вот и всё. Осталось совсем немного. Ещё чуть-чуть и огонь войны снова будет гореть – думал про себя Сайлладдин, наблюдая, как Теринс приближается к храму.

Весь люд расступался перед ней, кланялся и воспевал молитвы, как это было принято. Они видели в ней не чужестранку, далеко нет, они видели в ней святую, которая выбрала тяжёлый путь, чтобы сохранить славу и почёт своего мужа. Дети, которые стояли вместе с остальными, даже боялись шелохнуться, когда она проходила мимо них, только изредка кто-то отрывал голову от молельного ковра, которые дершаабы принесли к храму.

Теринс молча подошла к ступеням, стража вытянулась вдоль центральных стен и повернулась лицом к народу, у них не было ни сабель, ни алебард. Во время ритуала каждый гражданин, хранивший веру, был обязан нести мир, поэтому никакого оружия, даже кухонных ножей нельзя было приносить с собой. Теринс остановилась перед храмом, встала на колени и начала говорить. Чародейка долго заучивала текст, Сайлладдин уже нервничал, когда она раз за разом делала ошибки. Но сейчас всё отлетело от её уст без единого промаха. Даже интонации были переданы такими, какими должны были быть.

После произнесённых слов, чародейка встала и раскинула в сторону руки, из-за спины Сайлладдина к ней подошли, склонив головы два послушника храма, они аккуратно сняли с женщины платок, оголили её тело, скинув саван, и последовали за ней, сопровождая по обеим сторонам.