Легенды о мастере Тычке

Тулянка подала ему в знак дружбы платочек и ушла. Когда Ерошка зашел в избу, ему сразу бросился в глаза портрет, висящий в переднем углу, где они с Манькой сидят плечико в плечико, ладошка в ладошку. И так Ерошке стало нехорошо и стыдно, хоть проваливайся сквозь землю. Хотел было выбросить подаренный платок, но на нем увидел такие же дивные узоры, как и на одежде Тулянки. Он сразу бросился к верстаку... А если уж мастер сел за верстак, то лучше не пытайся его поднимать.

Вскоре эти узоры ему принесли такую славу, что его гравюры стали раскупаться даже для музеев. А Тулянка при каждой встрече ему дарила все новые и новые платочки с удивительными кружевными вязями и рисунками русских лесов и все время спрашивала:

— Ну, решил на мне жениться или все еще не можешь забыть прежнюю жену?

Однажды Ерошка подумал: "А в самом деле, что я болею душой за Маньку? Эта хоть мне принесла славу, а та что? Женюсь на Тулянке".

В следующий вечер он открыл перед ней двери своего дома. Но когда та отбросила от липа покрывало, вместо Тулянки Ерошка увидел свою жену.

***

Чтобы полюбить царевну-лягушку, надо быть Иваном: не всякий может поверить, что она вдруг станет девицей-красавицей.

В нашем преславном городе, на самой крайней улице, на берегу медовой речки Тулицы когда-то жила девчушечка Лушечка, такой уж она была хлопотушечкой: глазами гусей пасла, голосом песни пела, а руками пряжу пряла. Сама же маленька — чуть повыше валенка. Хоть Лушечка на вид и неказиста и ростом невеличка, но зато ровна, пряма, как елочка, как веретенце. Все бы у Лушечки ладно в жизни было, если не одно горе — парни ее стороной обходили. Как ни разводи руками, а каждой семье охота иметь либо доброго коня, либо здоровую невестку. Кому нужна такая игрушечка, как Лушечка, хотя она и была Хлопотушечкой. И все, кому не лень, ее спрашивали:

— Да когда уж ты вырастешь? — И обязательно напоминали: — По годам тебя уж. поди, пора замуж выдавать.

— А куда мне торопиться? — отшучивалась Лушечка. — Торопливая речка до моря не добежит.

Так-то оно так, да только такие слова-напоминания Лушечка проглатывала с горечью, будто с полынной водой.

— Что поделаешь? — глядючи на нее с сожалением, говорили люди. — Хвощ тоже тощ, однако живет тоненько да помаленьку. Видно, и Лушечке такая судьба уготовлена.

А Лушечке так хотелось хоть немножечко побыть красивой и счастливой, лишь бы узнать, что это такое. Да счастье не конь: хомута на него не наденешь. Но каких только чудес не бывает на свете. Вдруг совсем нежданно ее узрел — не царь-царевич, не король-королевич, как это бывает в сказках, и не какой-нибудь другой богатый да для работы не удатый, а сосед Ивашка, родившийся прямо в золотой рубашке, живущий двор обо двор, двадцать лет и семь ден ходивший мимо Лушечки и ее расписной избушечки, а приглядеться раньше к Лушечке у него как-то не хватало досуга.

Это был чудесный кузнец-молодец. С него хоть вместо Георгия Победоносца икону пиши: очи сокольи, брови собольи, русы волосы — сто рублей, буйна голова — тысяча, а всему молодцу и цены нет. Ходил как Ермак, заломя колпак, грудь наперед выставляя. А грудь у него — не грудь, а что твоя наковальня и вся она завешана медалями — за удаль да за талан. Стоило только Ивашке пройтись с серебряным звоном по родной слободе, как все девушки высыпали на улицу поглазеть на его медали. На то у селезня и зеркальца на крыльях, чтоб утки гляделись.

Может быть, Ивашка никогда бы и не приметил свою соседушку Лушечку, так и хаживал мимо, не ведая к ней никаких чувств, если бы не произошел такой случай. Однажды Ивашка очень занедужил. От какой болезни, я уж об этом поведать не могу. Но болезнь его будто цепью привязала к дому. И вот как-то раз, от скуки выйдя на берег речки Тулицы, протекавшей по другой стороне его улицы, чтобы поглазеть, как хитрые звезды, завидев зарю, с перемигалочкой будут прятаться в темном омуте, пока новая ночь, подобно птице, не махнет крылом и не покроет весь свет одним пером. И полюбоваться, как по заре зарянской прикатит солнце сиянское и во все окошки пустит по белой кошке. Вдруг будто с небес прозвучала девичья песня, обращенная к Ивашке, желая ему великого здоровья и счастья. И эта песня для него оказалась до того чудодейственной, что он вскоре встал и уже мог работать. А у Ивашки душа была высокая, мечтательная. Как только он поднялся на ноги, сейчас же стал искать ту девушку. Каждую ночь ждал ее песню. Но песня не повторялась. А он продолжал ждать. Ивашка представил, какая эта девушка должна быть. По своему воображению он уже на бронзовом листе отчеканил ее фигуру. Она у него получилась высокая, статная, с грудью лебединой с поступью павлиньей.

Когда он с работы приходил домой и матушка начинала говаривать, что она уже стала немощна н стара и пора уже Иванушке невесту подбирать, дабы хозяйство в ладу держать, Ивашка отвечал:

— А она у меня уже есть.

— Где же?

— А вот. — показывал ей изображение чудо-девицы на бронзовом листе, — хороша?

— На вид-то вроде пригожа, да только где же она?

— Найду. Есть на примете такая.