Легенды о мастере Тычке

Филька обрадованной рысцой донес эту весть до прихожей Скребастого, с прихожей донесли самому Скребастому, а тот так обрадовался, что даже вскочил с постели и воскликнул:

— Вот теперь я выведу на чистую воду хваленых туляков!

Он знал, что одним лекарством от всех болезнен можно лечить только дураков. Приказал немедленно найти этого мошенника-лекаря и вместе с ним привести всех правителей города. Когда об этом узнали отцы города, сначала испугались, а потом даже очень обрадовались, рассудив, что если Тычка не сожрет Скребастого, то Скребастый сожрет Тычку. От кого-нибудь они избавятся.

Как только Тычка предстал перед Скребастым, тот сразу его спросил:

— Действительно ли ты можешь от всех болезней лечить одним лекарством?

Тычка тут же догадался, от кого дошел до Скребастого такой слух.

Неожиданно для всех присутствующих сказал:

— Могу.

— И что тебе для этого надобно?

— Семь доверенных лиц от того человека, которого буду лечить, но только знающих и честных.

— Так, хорошо, а еще что?

— Тарелку с голубой каемкой, книгу с чистыми листами и помощника-писаря.

— И все?

— Все.

— Хорошо, — сказал Скребастый.

Для Тычки вызвали заводского писаря Никишку с конторской книжкой, принесли ему тарелку с голубой каемкой, а для себя Скребастый пригласил семь академиков из семи академий, "Пусть теперь попробует соврать, мошенник", — подумал он.

Неизвестно, откуда был этот Скребастый родом, но он знал царскую моду: "Прежде чем прикоснуться к тарелке, холуй должен оттуда откушать мерку. Если он со своих копыт не свалится, значит это кушанье можно есть смело". Жизнью своего испытанного питерского холуя он не решился рисковать, потребовал тульского. И Фильке Дерганову поручили такого найти.

Вернее Кузьки Подливаева Филька других холуев не знал и Скребастому привел его. Когда Кузька узнал, что он должен от мастера Тычки принимать лекарства, у него даже внутри похолодело. Но Филька Дерганов его успокоил:

- Сам заварил кашу, теперь сам расхлебывай.

И вот пришел тот самый час, когда Кузька должен расхлебывать свою кашу.

В одном из залов того дома, в котором остановился Скребастый, сначала академики сели в ряд, а потом уж, как положено, все пошло подряд. Зашел в залу мастер Тычка и спросил Скребастого:

— На что вы жалуетесь? Чем вы страдаете?

— Мы, — указал он на Кузьку Подливаева, — страдаем одной болезнью. Потеряли вкус. Нам кажется одинаково, что есть дерево, что котлеты, что каменный уголь. Помогите нам вернуть вкус.

— Хорошо, — сказал мастер Тычка, — через три минуты у вас вкус будет восстановлен, — и крикнул писарю Никишке с конторской книжкой. — Принесите пилюлю номер один.

Когда Никишка ее принес и на тарелке с голубой каемкой подал Кузьке, мастер Тычка сказал:

— Жуй и хорошенько прожевывай.

Кузька и правда сначала стал жевать, а потом гневно воскликнул:

— Что это мне принесли? Это же самый настоящий булыжник из заводского двора, от него даже машинным маслом разит.

— Совершенно верно, — сказал Тычка и приказным тоном крикнул Никишке, чтобы тот записал па конторской книжке: "Вкус восстановлен".

— Это правда? — спросил Скребастын всех семерых академиков из семи академий.

— Совершенно верно. — ответили все семь академиков из семи академий.

"Ну да ладно, — подумал Скребастый, — посмотрим, как ты завтра будешь лечить следующую болезнь".

На второй день все снова собрались в этом зале.

— Чем вы еще страдаете? — с такой же вежливостью, как и вчера, спросил Тычка.

Ему снова ответил Скребастый.

— Мы страдаем потерей памяти. На что ни посмотрим, все тут же забываем, не говоря уж о том, что видели вчера.

— Хорошо, — сказал Тычка, — сейчас у вас память будет восстановлена. С кого сегодня будем начинать лечение?

— С него, — сказал Скребастый, указав на Кузьку Подливаева.

— Прекрасно. — И как вчера крикнул писарю Никишке с конторской книжкой: — Принесите пилюлю номер один.

Когда тот ее принес на тарелке с голубой каемкой, мастер Тычка не успел сказать: "Жуй хорошенько и прожевывай", как Кузька бешеным голосом взвыл:

— Это же тот самый булыжник!

— Совершенно верно, — сказал великий мастер, и опять он крикнул Никишке, чтобы тот записал на конторской книжке: "Память восстановлена".

— Это верно? — спросил Скребастый сразу всех семерых академиков.

— Совершенно точно, — ответили те.

— Ну, тогда, господа, покуля, — сказал Скребастый, — мне больше нечего делать в Туле И так он торопко и незаметно убрался из города, будто растаял, даже пыли после себя не оставил.

***

О тульских заводских людях сколько ни говори и все будет мало, а тем более о мастере Тычке, который был необыкновенно умен и необыкновенно силен.

Говорят, Кузька Подливаев и так был зол на мастера Тычку, а когда он его и чуфаристого царского чиновника одним и тем же лекарством вылечил сразу от двух болезней, от злобы на Кузьке появился даже клок серой шерсти. Он решил любыми путями отомстить за свой позор великому мастеру.