Легенды о мастере Тычке

— Говоришь, иной? — прошептали деревья. — А разве нас не так же терзают зимние бури? Или земля щадит в засушливые годы? Может, войны проходят мимо нас? Посмотри, солдат, на наши опаленные и покореженные ветви, и ты убедишься, что нам выпадают испытания не меньше, чем людям. Некоторые из нас в своем сердце держат не только осколки фашистских снарядов, а даже обломки стрел татарских орд. А все равно стараются держаться прямо.

— Но вы так приспособлены к жизни, что вас долго могут держать корни, — опять проговорил солдат.

— А только ли корни? — прошептали деревья.

И тут сразу зашумел лес, и в этом шуме солдат услышал великий гимн, прославляющий солнце и землю.

Заслышав этот гимн, сразу начали подниматься увядшие травы, по которым только что тяжкими гусеницами прокатилась война. На пашнях выглянула свежая зелень, как выглядывает из дома любопытная детвора, когда по улицам проходят праздничные хороводы, хотя где-то тело России еще полосовали траншеями чужие солдаты. Такова уж наша Русь: не успеет слезы вытереть, а уже улыбается.

Солдат приподнял голову и с изумлением стал глядеть на деревья. Они теперь ему казались живыми и близкими людьми. Вот стоят вдовушки-осины, его сестры, обездоленные войной, а вот склонилась над прудом ива Аленушка — девушка его первой и вечной любви. Когда солдат посмотрел на березы, чуть не воскликнул: "Дочери мои!.."

А лес все пел, торжественно и спокойно, как поют слагатели былин перед тем, как проводить усталых воинов в новый поход.

Солдат лежал у векового дуба и думал: "А слышат ли люди? А слышат ли люди эту песню?" Потом и сам не заметил, как встал и пошел навстречу гулу войны.

Прошло много лет. Однажды на баянную фабрику явился старый мастер, которого давно считали погибшим на войне. Пришел он и начал проситься, чтобы его приняли работать на прежнее место. Посмотрели на него люди, а у мастера вместо пальцев — одни обрубки. Но это еще не вся беда, самое главное — он ничего не слышал. Мог ли глухой настраивать баяны?

Он же хотел от начала до конца их делать сам. Как сказать старому мастеру, имя которого знали по всей России, что он уже не может работать? Думали, думали люди и решили: "Пусть останется в цехе, добра он немного попортит, но зато убедится сам, что работать больше не может". Так с ним и поступили.

И вот уже сидит наш мастер на своем прежнем месте и собирает баян. Никто к нему не подходит, никто его не тревожит. Хотя заказчиков на фабрике всегда хоть отбавляй, каждый хочет, чтобы ему баян делал именитый мастер.

Но вот однажды в Тулу приехал из Москвы известный баянист. Увидев в цехе старого мастера, баянист воскликнул:

— Да это никак старый волшебник Стрельцов!

— Да, — сказали ему, — но он...

— Никаких но... Тот баян, который стоит перед ним, будет мой!

— Только доведет ли он его до ума?

— Доведет!

Баянист был упрямый, сказал свое слово и уехал.

Прошло какое-то время, и мастер Стрельцов наконец-то принес сдавать свой баян. Попробовали баян — не говорит он как надо. А баянист из Москвы забросал фабрику письмами: "Когда будет готов мой баян?" Что отвечать ему? И люди никак не осмелятся объяснить промашку самому Стрельцову. Однако кое-как набрались духу и объяснили, что не запел его баян, и теперь не знают, что ответить заказчику.

- Ничего, придет время — запоет, — ответил Стрельцов. — Отсылайте!

Ну как можно не поверить мастеру? Иной раз он может сказать и несуразное, да из того потом получается диво. Послали баян. Через некоторое время из Москвы приходит телеграмма: "Баян молчит". Показали телеграмму Стрельцову, а он от удивления даже брови вверх вскинул: "Этого не может быть!" Тут же собрался и покатил в Москву.

Разыскал квартиру баяниста и сразу с вопросом к его жене:

— Где хозяин?

Она объяснила, как сумела, что муж ушел на концерт. Смотрит Стрельцов, а его баян валяется на диване. Схватил его — и за баянистом. Приходит в концертный зал и опять же: "Где такой-то?" "Он только что направился на сцену". Мастер нагнал своего заказчика уже в тот момент, когда конферансье объявил о его выступлении.

— Почему ты выходишь к народу без моего баяна? — спросил Стрельцов.

— Но он же не играет, — и баянист руками показал, что у него ничего не клеится.

— Что-о? — закричал мастер.

Но баянисту некогда было заниматься объяснениями: номер объявлен! Он вежливо отстранил Стрельцова и вышел па сцену.

Чуть только смолкли аплодисменты, баянист услышал рядом с собой, у рампы, голос Стрельцова:

— Шепот русского леса!

И мастер стал растягивать мехи своего баяна. Публика сначала ничего не могла понять, а потом, когда люди прнслушались, им показалось, что над ними шелестит лес и не только шелестит, а поет неслыханную песню о русской земле, песню, которую каждый носил в своем сердце. Все тогда замерли и, как на чудо, стали смотреть на мастера с диковинным баяном. Лес над ними продолжал петь торжественно и спокойно, как поют слагатели былин перед тем, как проводить воинов в новый поход.