Легенды Оромеры. Великий Орёл.

Всхлипнув, Эмилия кивнула, давая понять, что слышит. Поцеловав парня в последний раз, она перекинулась, и в то же мгновение Костя, крепко прижав бесстрашную птицу к себе, рванулся в сторону близкого берега. Опешившие в первую секунду работорговцы отшатнулись, позволяя парню выиграть еще несколько так необходимых ему метров, но мгновением позже накинулись со всех сторон, навалились тяжелой массой.

Но Костя, пока его не схватили, успел выкинуть Эмилию за ощетинившийся недружелюбием круг, поверх голов оборотней, словно баскетбольный мяч, и тут же исчез в свалке.

Эмилия, запущенная сильной рукой, пронеслась над толпой и упала уже за спинами работорговцев, покатилась по песку, ломая перья. Промелькнула мысль, что теперь уж не избежать синяков, но особо сокрушаться по этому поводу было некогда, Эмилия вскочила на подворачивающиеся лапы и ринулась дальше, петляя, совсем как неразумные курицы носятся по двору, убегая от хозяйки с топором.

Промчалась по берегу, вскочила на мостки, взлетела на корабль, увернувшись от чьих-то рук, тянущихся к ней с шлюпки, перепрыгнула через леер… Твердая поверхность под ногами как-то внезапно кончилась и Эмилия упала в волны. Мокрая вода привела в чувство, отрезвила. Мокрые перья потянули на дно, снова пришлось перекидываться в человека.

Прижавшись к борту корабля, царапаяся о подводные наросты, Эмилия огляделась. Корабль ремонтировался, и вокруг него качались на волнах обломки досок, спутанные обрывки такелажа черными змеями вились под прозрачной поверхностью. Эмилия углядела довольно крупный обломок мачты, поднырнула под него на сторону, противоположную берегу, навалила себе на голову мокрый тяжеленный парус, едва не задохнувшись от запаха гнили, и потихоньку потолкала бревно в открытое море.

- Кажется, пора временно стать водоплавающей, - подбодрила она себя.

Поглощенные дракой и пленением ценного товара работорговцы не заметили ее маневра, а потом стало уже поздно – бревно подхватило течением и поволокло в океан.

Аккуратно стравливая газ из баллона, Оддбэлл начал медленно поднимать дирижабль, не уделяя более внимания курсу. Волею ветра воздушное судно волокло дальше и дальше на север, туда, где в непроглядной туманной мгле покоились, храня свои тайны, острова Огненного Ожерелья.

Прошло около часа. А может и более — Оддбеллу было не до хронометра. Тем более не до него было несчастным воришкам, вусмерть перепуганным всем, что на них навалилось в этом сумасшедшем приключении. Лис Борн свернулся в углу, замотавшись по самый нос в кинутое Оддбэллом одеяло, и устроившись прямо на своём напарнике, который, к счастью, пока так и не пришёл в себя. К счастью — потому, что как только придёт, то устроит такую истерику, что даже гуттаперчевые нервы этого сыча-воздухоплавателя могут не выдержать.

За несколько лет совместных плаваний Борн отлично изучил особенности психики своего дружка. Если бы не уникальная физическая особенность шакала Танри — Камаль не продержал бы его в своей команде и дня после первого же нервного срыва. Но такая особенность, ставшая для шакала билетом в самую удачливую на всём побережье пиратскую ватагу, у него была. Танри был не просто шакалом. Он был шакалом мускусным. По прихоти странной генетической мутации Танри получил особенность, характерную скорее мангустам или ежам. Его организм вырабатывал вещество, являющееся антидотом практически к любым известным ядам биологического происхождения. Мало того, что Танри были нипочём укусы любых ядовитых животных, змей и насекомых — антидот щедро выделялся в виде секрета мускусной железы, и в момент сильного стресса его можно было собрать с шерсти шакала и использовать при лечении всевозможных отравлений, поскольку свойства свои мускус Танри терял довольно медленно. А потеряет — не беда, ведь снова довести шакала до истерики проще простого...

Попытка прорваться сквозь облачный слой медленно, но верно склонялась к провалу. Мощные кучево-дождевые облака, нижнею своею частью провоцирующие шквалистый ливень, продолжались уже пятую милю и даже не собирались редеть. Наоборот, они густели, закручивались, рвались, чтоб немедленно снова соединиться в сумасшедший бесконечный фрактал, который уходил, казалось, куда-то в космические дали.

На шести с половиной милях облачная взвесь за окнами стала отблескивать, а к семи милям — откровенно сверкать. Это зарождающаяся гроза первыми своими разрядами отражалась в мириадах крохотных ледяных кристаллов, составляющих облачную массу на такой высоте.

Подумав, Оддбэлл решительно закрутил вентиль.

Подниматься выше было нельзя. Нужно пройти некоторое расстояние, не меняя высоты, чтобы не угодить прямо в эпицентр гигантского конденсатора.