Легенды Оромеры. Великий Орёл.

Такая тишина бывает только в пустом, внезапно брошенном всеми доме. Тишина одиночества. Тишина потери.

Внутри Змея зародился страх. Он непривычно торопливо начал обходить пустынные комнаты.

– Таино? – громко произнёс он. И гулкий свистящий звук, казалось, тоже заглянул во все закоулки поместья.

– Таино! – настойчивее и громче, всё ещё не веря в предательство возлюбленной, повторил он. Спустя долгую минуту, где-то в конце коридора, ему почудился шорох.

Частично преображаясь по пути, он ворвался в небольшой розовый будуар и остолбенел.

На лёгкой кушетке для встреч, лежала бледная до синевы графиня, а рядом с ней в подушках, обильно измазанных кровью, мерцали и переливались изумрудным внутренним светом два крупных яйца. Женщина с трудом повернула голову и, найдя в себе силы улыбнуться, произнесла:

– Все убежали. Испугались тебя. Глупцы. Ты мой самый пылкий и горячий. Мой... возлюбленный.

Потом подняла тонкую кисть и, показав на мерцающее чудо, глубоко и прерывисто вздохнула и совсем тихо произнесла.

– Думала, будет одно... береги наших детей. Любимый...

В огромном доме вновь воцарилась полная тишина.

Только, когда пугливый зимний рассвет смог осторожно осветить окно маленького будуара Ангерран очнулся.

Змей принял решение.

Он, наконец, сквозь почти умершее от злобы сознание, смог сопоставить и понять, что происходило с ним все эти годы. Яд зависти к счастливой семье почти разрушил его человеческое Я. Он всегда знал, что Драконица исчезла, улетев вслед за гибнущим драконом. Это означало только то, что она смогла спасти человека... А теперь, в мир либо вернулся исчезнувший драконыш, либо в Драко из рода Кростер начал расти новый Властитель.

– Либо, и то и другое, – сообщил он в пустоту:

– Особенно, учитывая ДВА моих яйца.

Дом отразил от стен эти звуки, и Ангерран вдруг громко захохотал.

Затем он аккуратно завернул огромные живые изумруды и, выйдя с ними на крыльцо, велел запрягать графскую карету. Везти своё сокровище он мог только на мягких диванах. Карета выехала на западный тракт и направилась в сторону южного порта. Подальше от дворца...

Когда часы на башне Собора пробили полночь, а бледная ущербная луна тихо поднялась над столицей, будя свою вторую, более яркую подругу; когда в их тусклом свете постепенно обрисовывались очертания домов и далекого леса, посеребрённого зимним инеем посреди мрачной ночи, тогда маленький ажурный дворец, более пятисот лет принадлежащий владетельным игуанам, вдруг зашатался и рассыпался в мелкую труху. Из этой пыли чудовищных размеров молния-игла, поднялась вверх и рассекла надвое небо, над останками поместья.

Здесь, в сожжённом ядом гигантской змеи месте тысячу лет не росло больше ничего живого. В памяти поколений на всех картах его отмечали двумя словами: «Её могила».

...Столица, в полном неведении, готовилась к встрече Нового года...

Глава 67 Легенды Оромеры. Великий Орёл СХВАТКА. Последний оборот (Оксана Лысенкова)

Преодолевая порывы стихающего ветра, Оддбэлл улетал всё дальше в океан. Зоркие глаза сыча высматривали в воде каждую мелочь, способную хотя бы косвенно указать на присутствие там человека. Так прошло около часа, когда вдали и слева мелькнуло на гребне волны и снова исчезло тёмное пятнышко. Сделав крутой вираж и максимально снизившись, едва не оставляя след лапами на верхушках водных холмов, крохотный сыч устремился туда. И вот среди волн показался едва держащийся на поверхности обломок старой мачты с обмотанным вокруг него старым полусгнившим парусом. Вцепившись в него мёртвой хваткой, прижавшись, моталась в волнах тоненькая обнажённая девушка.

Спикировав, сыч промчался над самой головой Эмилии. Волосы девушки, мокрые и слипшиеся, образовывали венец вроде мантии крупной медузы, мерно колыхаясь в такт вздымающейся воде. Пролетев над племянницей второй раз, Оддбэлл убедился: девушка была без сознания. Если вообще ещё была жива.

«Нужно срочно перекинуться», - подумал Оддбэлл... И тут до него дошло.

Ну перекинется. И что дальше? Была одна гибнущая в бескрайних океанских просторах — будут двое. Только и всего.

Никаких спасательных средств он не предусмотрел. На что он рассчитывал, улетая сычом со спасительного берега? На результат её тренировок со странным нелепым тренажёром, который даст курице возможность пролететь над океаном без отдыха и посадки около сотни миль? На чудо? Или им управлял просто слепой инстинкт, сродни родительскому?

Так или иначе, теперь рассуждать было уже поздно, а перекидываться не было никакого смысла: слишком много обращений за короткий срок, да ещё тётушкина ускоренная методика — нет никакой гарантии, что, перекинувшись в человека, он снова сможет в ближайшее время принять полноценную звероформу. А в человеческом обличье они обречены наверняка. Единственную надежду — случайно оказавшийся поблизости корабль — он может найти только будучи птицей.