Легенды Оромеры. Великий Орёл.

Ну, как до домов. Дом был один. Хлипенький с покосившейся калиткой забор, потемневшая и наверняка протекающая крыша, подслеповатые окошки, затянутые пеленой сажи и пыли. Эмилия озадаченно покрутила головой, раздумывая, стоит ли просить помощи у обитателя этого жилья, и не требуется ли оказывать помощь ему самому. Раздумья ее прервало старческое покашливание и дребезжащий голос:

- Ух ты, какая курочка ладная!

Эмилия обернулась – хозяин дома неслышно подошел сзади. Пегие от седины волосы, ветхая замурзанная куртка – у него явно не было в закромах сундука с женскими платьями. Пока Эмилия рассматривала хозяина, тот продолжал успокаивающе ласково приговаривать:

- Иди, иди, моя хорошая, я тебе зернышек насыплю, будешь у меня жить и яички нести, Клаудия моя стара уже совсем стала. А ты будешь Матильдой, вон какая пестренькая, ровно с веснушками.

Эмилия, подчиняясь голосу, прошла в калитку, потом еще в одну дверь, и опомнилась, только когда эта вторая дверь захлопнулась за ее спиной. Испуганно огляделась – сумрачно, пахнет неприятно, в углу кто-то возится. Курятник!

Эмилия рванулась назад, но дверь была прочно закрыта, а сзади новенькую с ленивым интересом уже рассматривал старый петух. Отчаянно закудахтав, Эмилия кинулась в угол, в другой, заметалась, потом взлетела на самый верх, на тоненькую цыплячью жердочку под стрехой, да там и засела, дрожа и не смея пошевелиться. Петух оценивающе посмотрел снизу, решил, что овчинка выделки не стоит, проголодается – сама слезет, и занялся второй обитательницей курятника. Старая курица, Клаудия, как догадалась Эмилия, на поползновения отреагировала абсолютно равнодушно, лишь после встряхнула перья, поправляя. И принялась ковыряться в подстилке, разыскивая набросанные зерна.

Так тянулся день: Эмилия сидела, петух важно расхаживал, Клаудия дремала, иногда вяло ковыряя подстилку. Желудок у голодной Эмилии бурчал, требуя еды, голова тихонько кружилась, то ли от голода, то ли от пропитавшего все запаха застарелого перегнивающего помета. Но мысль спуститься и тоже поискать еды вызывала живейшее отвращение, так что Эмилия предпочла сидеть, помалкивать и ждать подходящего момента.

Момент выдался перед закатом, когда хозяин пришел покормить свое хозяйство. Эмилия коршуном слетела с жердочки, плюхнулась на голову старичку, напугав его и заставив отмахиваться руками, и с воплем помчалась по двору. Расшатанная калитка возникла перед клювом совершенно неожиданно, и Эмилия, протиснувшись в щель, ломанулась по тропинке, куда глаза глядят, кудахча и теряя перья.

Успокоилась она только в глухом лесу, остановилась, огляделась. Окружали ее кусты бересклета и дубы, лишь на верхушках освещенные садящимся солнцем. Эмилия понимала, что ей надо сейчас найти ночлег, переночевать, а утром отправляться домой. Из ее безрассудного похода ничего не получилось. А дома заслуженная трепка от родителей, вероятно, домашний арест, потом брак. Всхлипнув, Эмилия машинально склюнула ягоду боярышника, висящую на низко склонившейся ветке. Тут до нее дошло – еда!

В ход пошло все – боярышник, терновник, падаличное яблоко, подвернувшаяся сыроежка… Наклевавшись до осоловения, Эмилия раскопала в листве уютную ямку между корней могучего дуба и уснула. Во сне она вздрагивала и пищала, измученная дневными переживаниями.

***

Когда Эмилия не вернулась к обеду, Луиза не придала этому значения – все-таки дальнее озеро действительно далеко, пусть девочка погуляет, в браке ей будет не до дальних прогулок, тем более, в одиночку. Забеспокоилась она ближе к вечеру, а когда стало садиться солнце, беспокойство стало перерастать в панику. Так что когда во двор въехал Генри, Луиза кинулась к нему:

- Эми пропала, уехала кататься, и нету.

Генри потемнел лицом:

- Куда?

- К дальнему озеру, еще утром.

Генри на несколько секунд замер, потом встрепенулся и закричал, отдавая приказания:

- Джон, седлай Милорда и Феникса, Том, поедешь со мной, возьми на седло Астру, Луиза, принеси какую-нибудь вещь Эми, все быстро!

Вспугнутыми белками разлетелись слуги, метнулась Луиза, началась суета, которая, впрочем, быстро перешла в сосредоточенное деловитое действо – конюх подвел двух мощных охотничьих жеребцов, на одного пересел сам Генри, на другого запрыгнул егерь, к нему, взяв короткий разбег, вскочила гончая Астра… Запихнув за пазуху палантин Эмилии, Генри галопом направил коня к створ ворот. За ним сорвался с места и Том.