Легенды Оромеры. Великий Орёл.

Последние минуты полёта гаснувший разум уже не управлял телом, но, расправив крылья, ящер смог мягко приземлиться и лечь на вечную постель.

Умирающий мозг был спокоен. Разум оборотня доминировал над звериной сущностью, унося в вечность свою память — воспоминания счастья и великой всепоглощающей привязанности, которую поэты называют любовью.

***

Войдя через распахнутые двери зала приёмов, перед его глазами предстала, преклонив колени, женщина.

В тот момент его поразило, с какой непринуждённой грацией склонилась она: гибкая тонкая талия, не изуродованная корсетом; немного пышные бедра; гордый разворот головы; высокая грудь. Она разогнула шею, обрамлённую сверху короной огненных волос, и посмотрела на него.

Лицо обмануло ожидания толпы.

«А милочка-то некрасива!», — фыркнула сзади фаворитка, тут же отодвинутая куда-то вглубь зала.

О, нет! Природа не совершила ошибки…

Женщина была смугла от постоянного нахождения под лучами горячего солнца островов. Её большой рот казался почти мужским. Высокий лоб и прямой нос стирали классические понятия красоты, но миндалевидный разрез огромных зелёных глаз таил в себе силу и ум. Лицо, с упрямой прямой складкой рта, было лишено нежности, без которой самая прекрасная теряет страсть. Но Его Величество не видел реакции своего окружения. Он слушал её.

— Драко рода Кростер? — И гул зала, поражённого грубостью пришлой, приглушил следующую фразу. — Последняя из Драко рода Хартэд смиренно приветствует тебя, признавая Старшим!

И тогда, при немом изумлении свиты, он поклонился ей, как равной, и ответил:

— Последний из Драко рода Кростер приветствует тебя, признавая Равной!

Леди протянула ему руку, затянутую в белый шёлк перчатки, большую красивую руку настоящей светской дивы, и лицо, озарённое улыбкой, после его ответа сразу стало женственным и нежным.

Они сели за стол уже как старые друзья, как будто церемониальный завтрак — это их совместное каждодневное дело.

— Надеюсь, вы пригласили меня с самыми благими намерениями? — вновь нарушила она этикет.

— Я надеюсь, что это наша не последняя трапеза, — так же вольно ответил он, поражённый.

Потом посмотрел на вытянутые шеи свиты, боящейся пропустить даже слово этой удивительной беседы, и махнул рукой, указывая всем за дверь.

— Думаю, что не шокирую Вас, отослав ненужных свидетелей.

— Им хватит и этой информации на целый год, — улыбнулась она, соглашаясь.

И Его Величество вновь поразился выдержке этой молодой дамы, рискующей своей репутацией и титулом, оставаясь в его покоях наедине с ним. А она, привстав, смело налила ещё чаю и, протянув ему чашку, добавила:

— Мне нечего терять, я последняя в роду. Либо я возвращаюсь на свой ставший Змеиным остров, либо остаюсь и, смирив гордыню, наблюдаю за танцующим, флиртующим и крайне разговорчивым драконом, о женолюбии которого сложены легенды.

Это было откровенным оскорблением. Много позже она призналась, что тяжело ей дался этот день, и что именно эта, заранее заготовленная, фраза была самым серьёзным моментом их беседы. Ему предоставили выбор! Женщина ставила условие Верховному Дракону!

И тут он расхохотался. А потом, закусив пирожным, велел принести, наконец, настоящей еды — на завтрак!

А позже долго рассказывал анекдоты из светской жизни о том, как вот совсем недавно гостили у него две особы с Севера. А он живет по-холостяцки, с соседями ссорится и предпочитает жирную ветчину нежному омлету. Как захромал его верный друг, и он не загнал оленя. Как, разозлившись, перекинулся и не смог взлететь, застряв в кустах. И какую восхитительную игру привезли недавно с Востока.

— Шахматы? — тихо спросила она...

Вечером глашатаи объявили о помолвке Его Величества Драко рода Кростер и Её Величества Драко рода Хартэд.

***

Его выдернула из сна вздрогнувшая передняя лапа ящера. Парень открыл глаза, отпихнул дёргающуюся конечность и осоловело посмотрел на мир. Лес слегка шевелил массивными дубовыми лапами, где-то высоко наверху гасли последние звёзды, рассвело.

Он потянулся и, кряхтя, выполз из-под тёплого бока приятеля. Ворон всхрапнул, но не проснулся.

Костя совершил пару приседаний, махнул руками, изобразив спортсмена, и, пнув чёрный бок носком сапога, провозгласил:

— Вставай, соня, жизнь проспишь!

Туша не пошевелилась, наоборот, дыхание стало тише и мелодичнее. Путешественник хмыкнул и полез в одну из многочисленных бабкиных котомок. Оттуда, завёрнутый в белое полотенце с вышитыми по краю кошками, был извлечён знатный кусок сала. Костя слегка помахал им, и в кристальном утреннем лесном воздухе явственно запахло чесноком. Дыхание динозавра сбилось, и чешуйчатая морда, с огромными чёрными ноздрями, торопливо «навелась»в сторону острого духмана. Через секунду над плечом хозяина уже нависла зубастая пасть, издающая немелодичные хрюкающие звуки:

— Даааай, дааай, давай скореее, ууууууууу!

В последнем было столько разочарования, что всем окружающим, (будь они здесь, конечно), стало бы понятно: салом поманили, но не угостили. Публики, однако, вокруг не наблюдалось, поэтому, спрятав вкусняшку, Константин резюмировал сам: