Легенды осени

Легенда Кокрена скоро начала себя изживать. Они объездили всевозможные ранчо, выставленные на продажу, выслушали все заманчивые речи всех членов кинематографической комиссии о привлекательности Дюранго для киносъемок, посетили все древние, покрытые подлинной пылью веков съемочные площадки былых времен – жутковатое занятие, когда узнаешь старые фильмы и прошлое, размеченное этими фильмами, возникает из своеобразного туннеля. Они побывали на идиотской коктейль-парти, устроенной киношниками на одной из съемочных площадок, с оркестром марьячи и роскошным фуршетом. Спиртное текло рекой, и campesinos с любопытством наблюдали с безопасного расстояния. Актриса-модель разозлилась на равнодушие Кокрена – по ее мнению, деланое. По дороге домой Кокрен мрачно предложил Амадору поехать в Тепеуанес и расстрелять Тиби из охотничьего "ругера", который всегда лежал у Амадора в машине. Кокрен сказал, что весело будет смотреть, как эта сволочь подпрыгивает и скачет, в то время как половина его головы разлетается на отдельные кусочки мяса.

– Тогда ты ее никогда не найдешь, – сказал Амадор.

– Ты прав, друг. Я просто фантазирую. Я вижу его лицо в скрещении нитей прицела, притом что мне совершенно не хочется его убивать. Я хочу забрать ее. Вот и все. Чего проще.

– Если она жива.

– Я бы попросил тебя не затрагивать больше эту тему.

– Прости, друг.

Амадор улыбнулся, видя, как он взял под мышку жареного поросенка, нетронутого на шведском столе, и отдал его за забор старому пеону. Сегодня ночью старик радостно объестся до полного несварения желудка.

Через несколько дней Амадор сказал, что пошли пересуды из-за длительного пребывания Кокрена в Дюранго. Они сидели у бассейна, попивая кофе, и пытались придумать какой-нибудь новый план; остаток денег, предназначенных на взятки, ушел напрасно – бывшей бандерше, которую проследили до Масатлана. Поверив сплетенной ею истории, они с надеждой поспешили в Сакатекас по указанному адресу, в омерзительно грязный притон. Эта поездка все время всплывала в памяти кусками; полукомический кошмар, убийственная вылазка ряженых в трущобный переулок.

Когда они наконец добрались до борделя, Кокрена уже было не остановить. Амадор держал бандершу и двух вышибал в едва освещенном коридоре, а Кокрен в это время методично выбивал дверь за дверью, в состоянии белой ярости, так что револьвер, который он наводил на обитателей борделя, пугал их больше обычного: его держал берсерк с глазами, налитыми кровью. Когда осталась последняя дверь, Кокрен был совершенно уверен, что Мирейя там, и, увидев женщину, лежащую лицом вниз под испуганным толстяком, он выдрал толстяка с корнем и отшвырнул в угол. Кокрен повернул голову апатичной шлюхи, ему открылись грубые черты индианки лет сорока, и он с воем выбежал из комнаты. Он набросился на вышибал и избивал их, пока Амадор его не оттащил. Амадор к тому времени уже понял, что их обманули, от злости он молчал всю дорогу домой и только накачивался спиртным, что для него было редкостью. Кокрен, поставив ногу на приборную доску, растирал ступню и щиколотку, корчась в единоличной агонии, к которой, хоть и ненадолго, добавилось чувство поражения, проникшее до самого мозга костей. В этом состоянии он решил улизнуть от Амадора, пробраться в Тепеуанес и пристрелить Тиби. (Тиби в тот вечер обрядил крестьянскую девушку в платье Мирейи, а затем в отвращении выгнал ее из дома. Пьяное раскаяние не давало ему заснуть, и он бродил по усадьбе в свете убывающей луны, а потом наконец, завернувшись в лошадиную попону, уснул в обществе охотничьих собак.) Амадор же про себя замыслил похитить главного помощника Тиби – преемника покойного Слона. Но это будет последнее прибежище, акт отчаяния. Амадор обладал терпением латинской расы, которого у Кокрена не было ни капли. Амадор мог таить обиду годами, пока не наступал подходящий момент от нее освободиться. Но сейчас ему надо было выиграть немного времени.

– Пригласите к себе на ужин ту красивую актрису. Тогда весь город сочтет вас очередным дураком-испанцем, которому яйца жмут.

Амадор был очень доволен своей выдумкой.