Легенды Освоенного Космоса. Мир-Кольцо

— Может, и так… Послушай, тебе ловко удалось сменить тему. Я уже сказал, во что, по моему мнению, играют кукольники. И все же я лечу, ибо это меня забавляет. А почему тебе кажется, что ты тоже хочешь лететь? Только не говори, будто тебя трогает то, что должно произойти через двадцать тысяч лет. Итак?..

— Черт возьми, если ты можешь быть героем, то и я тоже! Кроме того, ты ошибаешься в том, что касается Несса. Он наверняка отказался бы, если бы речь шла о самоубийственной миссии. Кстати, зачем кукольникам какие-то данные о нас или о кзинах? С какой целью им нас тестировать? Ведь они покидают нашу Галактику и уже никогда не будут иметь с нами дела.

Нет, Тила решительно была умна. Но…

— Ты ошибаешься. У кукольников есть очень серьезные причины, чтобы знать о нас как можно больше.

Взгляд Тилы ободрил его, и он продолжал:

— Мы слишком мало знаем об их миграции. Они движутся со скоростью, на долю процента меньшей скорости света. Кукольники боятся гиперпространства. Теперь дальше: летя с такой скоростью, они доберутся до Магеллановых Облаков через восемьдесят пять тысяч лет. И кого они там застанут? — Он широко улыбнулся. — Конечно, нас. Наверняка людей и кзинов. Может, еще кдалтино и перинов. Они знают, что мы будем тянуть до последней минуты, знают, что мы используем корабли, летящие быстрее света. Когда они доберутся до Облаков, то будут иметь дело с нами… или с тем, кто нас уничтожит… Да-да, у них есть причины детально изучать нас.

— О’кей.

— Ты не передумала?

Тила отрицательно покачала головой.

— Почему?

— Это мое дело.

Девушка была совершенно спокойна и уверена в своей правоте. Будь ей девятнадцать лет, он поговорил бы с ее родителями. Но Тиле Браун исполнилось двадцать, и официально она считалась взрослой.

Неожиданно она взяла его руки в свои и мягко, с улыбкой, попросила:

— Возьми меня с собой, Луис. Я действительно приношу удачу. Если бы Несс не выбрал именно меня, ты спал бы один. Ничего в этом хорошего нет, сам знаешь.

Да, Луис, ты загнан в угол.

— Ну, хорошо, — вздохнул он.

Одинокие ночи были бы воистину ужасны.

4. Говорящий с животными

— Я присоединяюсь к экспедиции, — сказала Тила экрану видеофона.

Одна из голов кукольника протяжно засвистела ноту «ми».

— Что-что?

— Прошу прощения, — пробормотал Несс. — Завтра в восемь ноль-ноль на Австралийском Стартовом Поле. Личные вещи — до двадцати пяти земных килограммов. Луис — то же самое. А-а-а…

Обе головы старались перекричать друг друга.

— Ты болен? — обеспокоенно поинтересовался Луис.

— Нет. Просто я увидел свою смерть… До свидания. Встретимся на Стартовом Поле.

Экран потемнел.

— Видишь, какова награда за то, что можешь так — здорово убеждать?

— Что же делать, если я настолько красноречив, — проворчал Луис. — Старался изо всех сил. И никаких претензий, если погибнешь ужасной смертью.

В ту ночь, когда Луис уже погружался в бездонную пропасть сна, он услышал:

— Я люблю тебя. Я лечу с тобой, потому что люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — механически пробормотал он в ответ, и только тогда до него дошло, что она сказала.

— Что? Ты летишь за двести световых лет потому, что не хочешь со мной расстаться?

— Угу…

— Спальня, мягкий свет!

Готовясь к космическому путешествию, они избавились от искусственных красителей, и теперь кожа Луиса была желто-коричневого цвета. Карие, уже не раскосые, глаза, черная косичка, седая короткая щетина покрывала затылок — так теперь выглядел Луис By. Тила тоже заметно изменилась. Ее кожа приобрела бледный оттенок, а на овальном лице обращали на себя внимание большие карие глаза и маленький, серьезный рот; волосы, черные и мягкие, она завязала хвостом.

— Ведь ты никогда не была даже на Луне.

Она кивнула.

— А я вовсе не самый лучший любовник в мире. Ты сама это сказала.

Еще один утвердительный кивок. Тила Браун не признавала недомолвок. За эти два дня и две ночи она ни разу не солгала, не сказала полуправды, не попыталась уйти от ответа на какой-нибудь вопрос. Луис был гораздо сдержаннее в высказываниях, и она, казалось, принимала эту сдержанность, хотя сама была совершенно открыта. И задавала дьявольские вопросы.

— Так почему именно я? — допытывался Луис.

— Понятия не имею, — призналась она. — Может, так на меня действует твоя харизма? Ты же герой.

Разве он виноват в том, что был единственным ныне здравствующим из тех, кто впервые столкнулся с чужой цивилизацией?

Луис попытался еще раз:

— Знаешь, так получилось, что я знаком с лучшим любовником на Земле. Это его хобби. Он мой друг и пишет об этом книги. Кстати, у него докторская степень по физиологии и психологии.

— Перестань. — Тила зажала уши руками. — Перестань.

— Я просто не хочу, чтобы ты погибла. Ты слишком молода.

На ее лице появилось удивление, и он понял, что снова употребил слова интерлингвы в контексте, который лишал их всякого смысла. «Бешенство сердца»? «Погибла»? Луис вздохнул.

— Подумай еще вот о чем, прежде чем отправиться в страну мечты. В кабине будет довольно тесно.