Легенды Соединённого Королевства. Величие Света

– Ворожея. Я заявляю, что она – паук. Почему? Аспекты и неточности, вся соль в них. На мой вопрос о том, трудно ли стоять ворожеи на ногах, она ответила – нет. Это не может быть так. Все ворожеи испытывают неудобства, выпрямляясь в полный рост. Им сложно ходить из–за природного искривления позвоночника. А что же наша ворожея? Она вышагивала легко и просто. И еще танцевала! Это первое. Второе. Для ворожей в божественном пантеоне есть все Вседержители – Рифф, Харо, Урах, Юкцфернанодон и прочие мелкие божества. Они возносят кровь одним и цветы другим – так меня наставляли в Оплоте Ведьм. Данная ворожея сказала мне: «Я служу только одному Богу». Я знаю, Суд Всех Преторов, что она подразумевала Рифф. Лже–ворожея действительно родилась в Оплоте Ведьм. Я был в Оплоте Ведьм и лично видел в нем великое множество арахнидов всех мастей. Там их любят, лелеют и содержат в почете. Самое главное же кроется в последнем вопросе Укулукулуна. Он спросил: «Ты можешь жить вечно?» и она сказала «да». После этого архонт отсеял ворожею, как не паука. Мол, тленен арахнид Рифф, что уж тут… И это его самая большая ошибка и самое роковое заблуждение! Знаете, почему? Знаете? Потому что пауки в Анкарахаде живут вечно!

Последнюю фразу я прокричал, что было мочи. После этого Максигалдора просто ошалела от ора. Рихтвайра, Броция, Щипиш, Енорх, Канханаця, Лиуфуил и прочие преторы все вместе стали призывать арену к порядку. В это время ворожея подернулась дымной поволокой. И уже не ворожея то была, а паук размером с прикроватную тумбочку. Он сказал:

– Ты прав, отмеченный. Я настоящий арахнид. Гляди, Оцеллюсы Праматери славят твой чистый разум. Экдизис засчитывается тебе.

Уже не три, но все шесть Оцеллюсов горели черным огнем. Я смотрел на них с надеждой и трепетом. Неужели… Неужели я смогу?

Серые тени переправили выявленного мною паука и других существ за ристалище Испытания.

Укулукулун проиграл уже второй Экдизис. У него не было ни одного зажженного Оцеллюса. Он буквально рвал и метал, наблюдая, как его освистывают с трибун. Однако только дурак решил бы, что моя победа близка. Если говорить без всяких шор, архонт и я сознавали – фортуна уж слишком избаловала меня. Как только я ей наскучу, и она уйдет восвояси, Укулукулун возьмет свое. Еще есть два Оцеллюса, два, не принадлежащих ни мне, ни королю Анкарахады. По кому они всколыхнут свое пламя после третьего Экдизиса? Максигалдора – это толпа, а Рифф – ее Покровительница. Один громкий успех Укулукулуна может перевернуть все с ног на голову. Мои Оцеллюсы погаснут, чтобы затем вновь воспарить белым свечением архонтов…

Лиуфуил, смирив развопившийся народ Анкарахады, вернулся на ристалище.

– Суд Всех Преторов, как и Максигалдора, высоко оценил твою речь, отмеченный. Она оказалась точной, отсеивающей зерно от плевел. Ты, в отличие от короля Укулукулуна, понял, что на Экдизисе главное не только правильно ткнуть пальцем в небо, но и объяснить почему этот палец туда угодил. Для Рифф и Анкарахады важно быть уверенными: их архонт всегда и во всем мудрейший из мудрых. Ты проявил смекалку, и Праматерь через Оцеллюсы, одобрила это.

– С каких это пор ты взялся махать хвостом перед этим рабом и тявкать ему похвалы?! – возводя Губитель Живых и Мертвых вверх, крикнул Укулукулун.

– Это не мои похвалы, король, но Анкарахады, – сказал Лиуфуил, растопыривая пальцы обоих рук. – Прислушайся…

Максигалдора громыхала что–то странное… Шат… Шат… Этот нечеловеческий гул тысячи голосов повторял всего одно слово. По началу, из–за нестройности произношения и неустойчивого тембра, оно гасилось само в себе… Шатб… Шатб… но потом мне стало чудиться, что я слышу нечто такое, что у меня перехватило дыхание… «Шаттабра! Шаттабра! Шаттабра!» – скандировала Максигалдора, переиначив мою фамилию на свой, удобный ей лад. Когда до Укулукулуна тоже дошел смысл этой здравницы, он пришел в такую ярость, что сама земля, на которой он стоял, пошла трещинами. Архонт подпрыгнул и схватился за орбиту какого–то претора, что был к нему ближе прочих. По мановению Енорха к Укулукулуну сразу бросились серые тени, но король все–таки успел вытащить перепуганного претора из своей летающей оболочки.

– Заткните их! Заткните! – волком возопил Укулукулун, сбрасывая беднягу в расщелину арены. – Вы, псы, а не преторы! Заставьте их замолчать или все как один полетите вниз, вслед за Юбругом!

Преторы разом взмыли в недосягаемую высь небес.

Так был страшен Укулукулун и так ужасен, что серые тени не посмели усмирить его. Однако числом не менее тридцати они образовали кордон, отделив меня от архонта своими телами.

Лиуфуил, предпочитая не играть с судьбой, с безопасного расстояния заговорил:

– Король, твои действия оскорбили Суд Всех Преторов и Испытание Рифф. Ты совершил грубейшее…

– Если ты еще пропищишь хоть что–то не относящееся к третьему Экдизису, то клянусь, что даже ветер не найдет твоего пепла!

Столько мощи было в голосе Укулукулуна, что Лиуфуил тут же осекся. Он открыл рот, закрыл его, а затем все–таки промолвил: