Легенды старого Киева

Украли однажды нижние чины из Лысогорского форта поросенка. Посадили его до вечера в какой-то сарай, чтобы ночью тайком освежевать.

После отбоя отправились солдаты за добычей. Чуть приоткрыли дверку сарая, а оттуда вместо упитанного розовенького существа на свободу вырвался огромный хряк. Желающие полакомиться нежной поросятинкой — врассыпную. Но разъяренный кабан не дал им просто так разбежаться. Кого с кручи столкнул, кого извалял в грязи и ребра копытами переломал.

Как мог поросенок, закрытый на несколько часов в сарае, превратиться в огромного хряка? Этот вопрос солдаты обсуждали уже в лазарете.

Случались в Лысогорском форте происшествия и с более печальным финалом. С 1872 по 1914 год несколько офицеров и нижних чинов сошли с ума, трое покончили с собой, а пятеро умерли мгновенно и внезапно, без видимых причин.

Поговаривали киевские обыватели: произошло это из-за того, что здесь исполняли смертные приговоры и хоронили казненных.

Такая участь постигла в 1911 году Дмитрия Богрова, убившего в Киевском оперном театре премьер-министра Петра Столыпина.

Люди, верящие в мистику, считали, что обитателям Лысогорского форта не дают покоя козни ведьм. Ведь раньше на месте военного укрепления в изобилии росли травы, из которых готовились чародейские настои и яды. С возведением крепости на Лысой горе чудодейственной растительности не стало.

Ну а сами киевские ведьмы не давали разъяснений по этому поводу и лишь скромно напоминали о своих предостережениях.

Взрыв в Лысогорском форте

В начале XX столетия в этой крепости хранили в большом количестве мощное взрывчатое вещество — пироксилин. Но гражданское население Киева не подозревало, какая опасность затаилась совсем рядом.

В 1918 году, во время немецкой оккупации, склад с боеприпасами взорвался. В результате была разрушена часть Печерска, а во многих домах аж до Университета Святого Владимира повылетали стекла.

Спустя годы в романе "Белая гвардия" Михаил Булгаков описал это трагическое событие: "Однажды, в мае месяце, когда город проснулся сияющий, как жемчужина в бирюзе, и солнце выкатилось освещать царство гетьмана, когда граждане уже двинулись, как муравьи, по своим делишкам и заспанные приказчики начали в магазинах открывать рокочущие шторы, прокатился по Городу страшный и зловещий звук. Он был неслыханного тембра — и не пушка, и не гром, — но настолько силен, что многие форточки открылись сами собой и все стекла дрогнули. <…>

Горожане проснулись, и на улицах началось смятение. Разрослось оно мгновенно, ибо побежали с верхнего Города — Печерска растерзанные, окровавленные люди с воем и визгом. А звук прошел и в третий раз и так, что начали с громом обваливаться в печерских домах стекла и почва шатнулась под ногами. <…>

Вскоре узнали, откуда пришел звук. Он явился с Лысой Горы. <…> Пять дней жил после этого Город, в ужасе ожидая, что потекут с Лысой Горы ядовитые газы. Но удары прекратились, газы не потекли, окровавленные исчезли, и Город приобрел мирный вид во всех своих частях, за исключением небольшого угла Печерска, где рухнуло несколько домов. Нечего и говорить, что германское командование нарядило строгое следствие, и нечего и говорить, что Город ничего не узнал относительно причин взрыва".

Зато у киевских обывателей было немало версий, связанных с этой трагедией. Поговаривали о происках большевиков, эсеров, анархистов, о засланных агентах Антанты, о гневе языческих идолов, зарытых на Лысой горе, о подрывной деятельности немцев — врагов кайзера Вильгельма.

Однако мудрые киевские деды с Бессарабки лишь усмехались в седые усы, услыхав подобную чушь, даже не желая ее опровергать и оспаривать. Сидели они с утра до вечера на бревнышке, наблюдали за суетой базара и таинственно молчали. Какие мысли витали в их мудрых головах — одному Богу было известно.

— Так отчего все-таки рвануло на Лысой горе? — приставали к ним самые надоедливые и любопытные.

— Ведьмы пошалили… Видать, никогда Киеву не будет от них покоя… — неспешно отвечали деды и хитро переглядывались. — Спасибо, что эти барышни озоровали на Лысой горе безо всякой злобы. А то б весь Киев разнесло…

"Во всем виноваты…"

Ведьм такая гибель, как случается иногда на Рождество выпадает снегу: разряжены, размазаны, словно панночки на ярмарке.

Николай Гоголь

Прогулки по излюбленным местам

Даже у мудрых дедов с Бессарабки не было единого мнения о том, когда точно обитали в Киеве две ведьмы-подружки. Одну звали Ирица, что в давние времена в переводе с украинского означало "опытная ведьма". Другую величали Босорка, то есть "начинающая служительница темных сил".

Неизвестно, где они проживали в Киеве. Но вот их излюбленные места в городе когда-то были хорошо известны обывателям.

Многие побаивались озорных подружек и, увидев на улице, поспешно крестились и опасливо произносили:

— Вона, пошла парочка — овца и ярочка…