Легенды Царьграда

60[1261]. На Ипподроме был поставлены идолы, прибывшие из Рима, – около шестидесяти, среди которых и подобие Августа: это не записано, но так рассказывают.

61[1262]. Префект Филипп[1263] много заверял нас, что находящаяся на Ипподроме фессалийская статуя, стоящая над императорской ложей, – это работа некоего Понтия. А среди женских статуй близ надписи мидийцев[1264] есть те, кто рождает зверей и пожирает людей: про одну мне объяснил Иродион, что она показывает историю <второго правления> безбожного Юстиниана [II], другое же, где и корабль, еще не исполнилось, но ожидается. Услышав это, я заплакал: неужели снова постигнет Константинополь такое безумие? Юстиниан [I] Великий около ложи [был изображен] сидящим верхом на бронзовом коне после победы над мидянами[1265]. А женщина на Ипподроме, сидящая на бронзовом кресле, – также сверху [над ложей], как мы сказали выше, – это, как объяснил Иродион, Верина, [жена] Льва [I] Великого, а как я слышал от очень многих людей, это идол из Эллады, скорее всего, Афины, чему я поверил.

62. Многое объяснил [нам] управитель Филипп, а кроме того, передал, что изваяние змея[1266] – это изображение Аркадия, но указание на его брата Гонория, царствовавшего в Риме. Из этого места и немало прорицаний случилось и до нас, и до сего дня. А расположенная над статуей змея гиена прибыла из Антиохии Первой в Константинополь при Константине [I] Великом, как объяснил вышеупомянутый Филипп[1267].

63. На Ипподроме произошло множество убийств и злодеяний, особенно во времена до нас. Но и при нас[1268] там был сожжен монах Анастасий[1269], возражавший императору в вопросах истины.

64[1270]. Когда Евдокии Афинянке выпало по жребию предстать на состязании, она благодаря красоте сподобилась удачи[1271], и поэтому, услышав о необычной удаче родственницы, ее братья попытались приехать к ней с семью философами и попросили о милости переменить их несчастье на счастье. А император Феодосий [II] правил колесницей на Ипподроме, чтобы угодить философам. И кто бы из них не стал участвовать? Было же их числом 7: Кран, Кар, Пелопс, Апеллес, Нерва, Сильван, Кирб. Они были на Ипподроме с императором, чтобы посмотреть на Олимпийские игры. А император Феодосий, видя, что философы удивляются, говорит им: «О философы, раз вы удивляетесь, значит, вы перефилософствованы». Тогда один из них, по имени Апеллес, сразу же ответил: «Не диво для меня наездник на конях (?), ведь я точно знаю, что кони станут наездниками людей, когда прекратятся Олимпийские игры, и это диво померкнет». Нерва ответил: «Дурной это знак (στоιχεῖоν) для столицы, ибо я вижу, что волшебная статуя (στоιχεῖоν) совпадает с ее значением (στоιχεῖоν)». Сильван, увидев с юга наверху статую, подогнувшую колено, сказал подобно …, говорит: «Хорош скульптор, ибо будут после этого бесплодные годы». Кирб же, видя [статую] Демоса, сказал: «О народ (δῆμоς), из-за которого палачи (δήμιоι) будут в изобилии». Пелопс, увидев стартовые решетки для коней, спросил: «Чья это загадка?» Когда же Феодосий ответил: «Константина», тот сказал: «Или философ не настоящий, или император не подлинный». Ведь философ увидел некую женскую статую, исписанную с четырех сторон знаками зодиака, и сказал: «О четырехпредельный, от которого будут Константин и беспредельные». А Кар, которого философы побуждали высказаться, говорит: «Несчастливым мне все это кажется, потому что если эти статуи, когда их испытают, окажутся правдивы, то почему вообще Константинополь еще стоит?» Кран же, которого называли главой афинской философии, разговаривал с насмешливой улыбкой. А когда император стал спрашивать: «Что за причина этого?», <тот ответил>: «Достаточность», больше смеясь, чем насмехаясь. Тогда препозит Наркисс[1272] дал философу пощечину со словами: «Солнцу отвечай как Солнцу ты, мрак». А когда тот подставил и другую щеку, снова ударил его Наркисс. Философ же сказал Наркиссу: «Не ради тебя скажу я, но потому что меня смущают надписи». Загадка же Крана такова: попросил он у императора разрешения осмотреть статуи на Ипподроме и по приказу императора тотчас выбрал [одну]. А там есть статуя мужчины, с шапкой на голове, но при этом совершенно голого и прикрытого только на причинных местах. Когда же философ спросил: «Кто это поставил?», некий чтец сказал, что «это поставил Валентиниан». Тогда философ спросил: «А когда [поставили] осла?» Когда же тот ответил: «Вместе с ним», он сказал: «Некогда осел будет как человек. Ох, беда, что человек следует за ослом!» Но пусть это не станет пророчеством![1273] Эту загадку, которую разрешил Кран, обнаружил в свитках Льва [I] Великого астроном Лигурий[1274], консул того же императора Льва.