Легенды Земли Московской. Или новые невероятные приключения Брыся и его друзей

Спустя несколько часов, грязный и обожжённый, в сопровождении таких же грязных и обожжённых солдат и придворных Наполеон Первый Бонапарт добрался до путевого дворца российских царей, в нескольких километрах к северо-западу от пылающей Москвы. Нестерпимый жар и тут давал о себе знать, не подпуская к окнам и угрожая мгновенной расправой, если ветер переменится. К окнам всё равно подходили, чтобы бросить умоляющий взгляд на небо – дождя! Однако чёрные клубы дыма не собирались превращаться в тучи и вместо спасительных прохладных струй на обречённых сыпался горячий пепел…

***

Альма неслась изо всех сил, стараясь не отставать от могучего красавца. От сильной тряски Пафнутий очнулся и долго – сначала с недоумением, а потом с обидой – смотрел на мелькающие впереди длинные и крепкие лапы Мартина. Его, стало быть, доверили этой, как там её… Альме. Вот ведь имечко! Поди запомни! То ли дело у него: Пафнутий Владимирович Менделеев… Один раз услышишь – никогда не забудешь!

Рядом, почти наравне друг с другом, грациозными прыжками мчались Брысь, Рыжий и Савельич.

– Мы преследуем французского императора? – поинтересовался у них потомок отважных мореплавателей, в памяти которого из последних событий сохранилась лишь чёрная маслянистая волна, накрывшая его с головой.

– Живой! – обрадовался Рыжий, а «руководитель миссии» не моргнув глазом подтвердил:

– Кого же ещё! Конечно Бонапарта!

Пафнутий немного помолчал, восстанавливая мыслительные способности, потом недоверчиво спросил:

– Он умеет так быстро бегать?

Савельич презрительно фыркнул, и «м.н.с.» догадался, что его разыгрывают. Ещё немного подумав, он промямлил:

– Если мы никого не догоняем, значит – сами спасаемся?

Извернувшись в зубах овчарки, Пафнутий посмотрел назад.

– Быстрее! – тут же заверещал он, увидев преследующее их пламя.

К счастью, ураганный ветер, дувший беспрерывно почти целые сутки, стал наконец стихать, а беглецы, подгоняемые отчаянным писком Пафнутия, мчались так быстро, что вскоре оставили обжигающую стену огня далеко позади. Каменные здания сменились бревенчатыми избами, парки – огородами, а пустынные прежде улицы наполнились обозами и людьми. Теми, кто ещё не успел покинуть город и теперь торопился уйти и уехать как можно дальше от смертоносного пожара и армии завоевателей.

– Вдруг они раньше нас до шара летательного доберутся? – забеспокоился Василий, потому что огромный пёс, кажется, собрался отдохнуть, а свою ношу опустил на дорогу, прямо в пыль, поднятую колёсами карет, телег, конскими копытами и сотнями человеческих ног.

Альма проделала то же самое с Пафнутием. Но, в отличие от котёнка, сразу вскочившего на долговязые лапки, «м.н.с.» остался лежать: при слове «летательный» силы его покинули, взор затуманился, а в ушах раздался свист, как во время недавно пережитого «полёта» над ночной «столицей вдовствующей». А говоря точнее – свободного падения с невероятной высоты!

– Далеко ещё до усадьбы? – проник в сознание Пафнутия бархатный голос руководителя операции, а призрак ответил:

– Вёрст пять, не более!

Воодушевлённые близостью цели, все снова засобирались в путь. «Конечно, – возмутился про себя „м.н.с.“, снова очутившись в пасти овчарки, – им-то в воздухе кувыркаться не доводилось!»

Пафнутию показалось, что он едва успел додумать фразу до конца (не из-за того, что туго соображал, а потому что почти морская болтанка прерывала умственный процесс), как граф Брюс возвестил:

– Имение Воронцово! Создание парадного въезда тоже архитектору Баженову приписывают.

Имя зодчего, а скорее воспоминания о подвале, где их компания утоляла голод, заставили Пафнутия встрепенуться и осознать, что с того момента не только колбаса, но даже мысли о ней должны были напрочь перевариться.

Чтобы проверить ужасную догадку, «м.н.с.» попробовал вызвать в памяти любимое лакомство. Оно, к счастью, не замедлило явиться. И получилось таким огромным, что больше походило на… – Пафнутий горестно вздохнул – воздушный шар. Впрочем, на таком он бы не отказался полетать. От предвкушения обильной трапезы «м.н.с.» даже рот шире открыл и приготовился проделать в колбасном изделии добротный туннель. Но восхитительный мираж рассеялся от восклицания «старшего компаньона»:

– Опоздали!

Глава шестидесятая

– Всё съели?! – вырвалось у Пафнутия, прежде чем он успел сообразить, что «главнокомандующий» вряд ли имел в виду опоздание к обеду. Брысь ничуть не удивился восклицанию: он давно знал, что самое почётное место в голове их маленького приятеля отведено мыслям о съестном.

– Усадьба горит, разве не видишь?! – сердито бросил он.

Пафнутий, снова поставленный Альмой на землю, внимательно посмотрел на каменный мост, который выгибался дугой над широким и глубоким рвом (хотя более крупным друзьям, а тем более Людям, мост, вполне возможно, казался мостиком, а ров – обычной канавой).