Легион

— Конечно, господин, — ответил дворецкий. Где-то в глубине души я понимал, что на самом деле он не принес бокалов для Айви и Тобиаса, хотя и сделал вид, что подает что-то пустым креслам. Мой мозг дорисовал остальное: вообразил напитки, вообразил Айви, подошедшую к Уилсону, чтобы подхватить свой бокал, который он пытался всучить туда, где, по его мнению, она сидела. Она нежно ему улыбнулась.

Уилсон ушел.

— Ну? — спросил молодой человек. — Вы можете…

Я поднял палец, и он замолчал. Может, Уилсон и не мог видеть мои проекции, но он знал, кто в какой комнате живет. Оставалось только надеяться, что Одри будет у себя. Она имела привычку гостить у своей сестры в Спрингфилде.

К счастью, спустя пару минут она вошла в комнату. Однако она была в халате.

— Я так понимаю, это важно, — изрекла она, вытирая волосы полотенцем.

Я показал ей записку, затем конверт c деньгами. Одри склонилась над столом. Это была темноволоса, слегка полноватая женщина. Она присоединилась к нам несколько лет назад, когда я работал над делом о фальшивомонетчиках.

Достав лупу, — меня позабавило, что в кармане ее халата имелась лупа, но такова уж Одри — она пару минут что-то бормотала себе под нос, изучая письмо и конверт. Одно из них предположительно было написано невестой, другое — молодым человеком.

Одри кивнула:

— Определенно одна рука.

— Образец не очень-то велик, — промолвил я.

— Не очень что?.. — спросил парень.

— В данном случае этого достаточно, — ответила Одри. — На конверте твое полное имя и адрес. Наклон, расстояние между словами, форма букв… все говорит об одном. Еще у него очень характерная буква «е». Если взять за основу более длинный текст, то совпадение с почерком на конверте, по моему мнению, будет превышать девяносто процентов.

— Спасибо, — сказал я.

— Мне бы не помешала новая собака, — ответила она, уходя.

— Я не собираюсь воображать тебе щеночка, Одри. Нам шума и от Джей Си хватает! Я не хочу, чтобы здесь бегала лающая псина.

— Ой, да ладно тебе, — ответила она, оборачиваясь в дверях. — Я буду кормить ее ненастоящей едой, поить ненастоящей водой и водить на ненастоящие прогулки. Что еще нужно ненастоящей собаке для счастья?

— Иди уже, — произнес я, улыбаясь. Она меня поддразнивала. Приятно иметь аспектов, которые не против быть галлюцинациями. Молодой человек наблюдал за мной с недоуменным видом.

— Можешь прекратить притворяться, — сказал я ему.

— Притворяться?

— Притворяться, что поражен какой я «странный». Попытка была довольно дилетантская. Я так понимаю, ты выпускник?

В его глазах мелькнула паника.

— В следующий раз попроси соседа написать записку, — сказал я, бросая листок ему обратно. — Черт побери, у меня нет времени на это.

Я встал.

— Ты мог бы дать ему интервью, — сказал Тобиас.

— После того как он мне соврал? — огрызнулся я.

— Прошу вас, — произнес юноша, вставая. — Моя подруга…

— До этого ты называл ее невестой, — ответил я, поворачиваясь. — Ты здесь пытаешься всучить мне «дело», а в это время водишь меня за нос, исподтишка делая заметки о моем состоянии. Твоя истинная цель — написать диссертацию или что-то в этом роде.

Он сник. Стоявшая позади него Айви негодующе качала головой.

— Думаешь, ты такой первый?

Он поморщился:

— Нельзя винить человека за попытку.

— Можно. И я это делаю, — ответил я. — Часто. Уилсон! Зови охрану!

— Не надо, — попросил парень, собирая свои вещи в такой спешке, что крохотный диктофон выскользнул из кармана его рубашки и прогрохотал по столу.

Я поднял бровь, он покраснел, схватил диктофон и бросился вон из комнаты.

Тобиас встал и подошел ко мне, держа руки за спиной.

— Бедный паренек. К тому же, скорее всего ему придется идти домой пешком. Под дождем.

— Там дождь?

— Стэн говорит, скоро намечается, — ответил Тобиас. — Тебе не приходило в голову, что они реже будут вытворять подобное, если ты время от времени будешь соглашаться на интервью?

— Мне надоело быть подопытным кроликом, — сказал я, раздраженно махнув рукой. — Надоело, что меня тыкают и колют. Надоело быть особенным.

— Что? — спросила Айви изумленно. — Ты бы предпочел иметь нудную работу в конторе? И отказался бы от роскошного особняка?

— Я не говорю, что в этом нет своих плюсов, — ответил я, когда в комнату вошел Уилсон, задержавшись в проеме, чтобы видеть, как парнишка выбегает через переднюю дверь. — Будь так добр, Уилсон, убедись, чтобы он точно ушел.

— Конечно, господин.

Он передал мне поднос с дневной корреспонденцией и вышел.

Я взглянул на почту. Уилсон уже убрал счета и рекламные рассылки. Осталось только письмо от моего реального психолога, которое я проигнорировал, и ничем не примечательный белый конверт большого формата.

Я нахмурился, вскрыл конверт и достал содержимое.

В конверте была только одна вещь. Фотография пять на восемь дюймов, черно-белая. Я недоуменно поднял брови. Это был снимок каменистого берега с нависшей над океаном скалой, за которую цеплялась пара невысоких деревьев.

— На обороте ничего, — сообщил я. Тобиас и Айви заглядывали мне через плечо. — И в конверте больше ничего.