Легион Безголовый

— Новая неприятность, свежий гноящийся прыщ на теле матушки нашей Земли. Сначала мы приняли этот бред за бред, но события последних двух недель указывают на то, что в чем-то гражданин из психушки прав. В городе нагло орудуют неопознанные преступники. Нападают на граждан и, да простят меня присутствующие здесь прапорщики, отрезают жертвам головы. Останавливаться, похоже, не собираются.

— Не вижу связи с обыкновенным бандитизмом и отделом “Пи”.

С каких это пор Угробов заботится о нашем отделе?

— Связь самая прямая. Лейтенант, это ваш чай? Прапорщика? Я допью, а то в горле пересохло. Двадцать километров каждое утро, это вам не шутка.

Баобабова инстинктивно пытается защитить кружку, но поздно, генерал одним движением опрокидывает чай. Стоя, за присутствующих в кабинете дам.

— Жадность, запомните все, несвойственна российским прапорщикам. О чем мы говорили? О связи. Верно. Кое-кому из находящихся здесь должно быть известно, что в городе с некоторых пор накаленная обстановка.

Капитан Угробов коротко кивает.

— Почему отдел “Пи”? Объясню. Так получилось, что до недавнего времени в милицию регулярно поступали тревожные сигналы о совершенных преимущественно в вашем районе убийствах. Как раз с обезглавливанием, заметьте. Но оперативные группы, прибывающие на место преступления, ничего не находили. Ни тел, ни крови, ни, сами понимаете, подозреваемых.

— Исчезновение материальных трупов?

— Какой догадливый старший лейтенант, — улыбается генерал, шаря глазами по кабинету в поисках чего-нибудь перекусить после двадцатикилометрового кросса. — Дел никто не возбуждал. Нет тела, нет дела. Заявления о пропажах тоже никто приносить не торопился. Но все изменилось две недели назад.

Две недели, две недели… Слишком много совпадений. Только за вчерашний день я слышал это словосочетание раз пять.

— На чисто подметенных улицах нашего города один за другим стали появляться вполне нормальные трупы. Но без голов, прошу отметить. И уже никто никуда не пропадал. Однако, как опять-таки все понимают, хоронить человека без головы нехорошо, и на самом верху было принято решение задержать ритуалы вплоть до обнаружения верхних мозговых конечностей. На расследование были брошены лучшие наши силы. Сидите, сидите, товарищ капитан. Гордиться-то нечем, да? Потому, что результатов полный ноль.

— В свете новой, только что поступившей информации…

— Полноте, батенька, не в главке на ковре, паясничать не надо. Здесь все свои. Результатов нет, точно так же, как… Капитан, вам еще не докладывали?

Угробов не понимает, о чем речь.

— Жаль. А следовало бы знать, что вчера вечером из моргов города одновременно пропали все тела, которым отхватили, простите, самое дорогое, что было в жизни. И в настоящее время никому неизвестно, где шляется почти сотня мертвецов. Сотня! Лейтенант Пономарев, мы вас выслушаем, но чуть позже. Рвение похвально, но не во время моего доклада. О чем я? О сотне похищенных мертвецов. Именно поэтому решено немедленно и бесповоротно привлечь к расследованию хорошо зарекомендовавший себя отдел “Пи”. Кому как не вам общаться с пропавшими жмуриками. Вы согласны со мной, капитан?

Угробов ругается. Долго и красиво. Только отслужив в органах столько же, сколько он, можно научиться ругаться так интересно и так виртуозно.

Вроде бы и приличными словами, но мороз по коже продирает основательно. Отругавшись и отведя душу, капитан звонит кому-то по телефону, снова повторяет все ранее сказанное, но теперь адресуя крепкие выражения определенному лицу на том конце провода. Бросает в сердцах трубку на аппарат. Трубка не удерживается, слетает, виснет на крученом шнуре.

— Казенное имущество все портить горазды, — ворчит Мария, возвращая инвентарь на место. — Материально отделу помочь никого не допросишься, а работу подкинуть каждый дурак норовит.

Капитан зыркает на прапорщика, нервно оборачивается к генералу:

— Так точно, в моргах ни одного трупа. Свидетелей похищения нет, двери-окна целы, следы взломов не обнаружены. Отпечатков никаких. Отвечать, как всегда, некому. И где мне их искать?

— Товарищ капитан! — У меня есть ответ, и я тороплюсь довести до начальства историю с самолетом.

— Ну и дурак, — шипит Баобабова, рассматривая потолок.

Действительно, что это я? Странно будет выглядеть мой рассказ о трупах, которые перемещаются из моргов в салон самолета, а потом так же бесследно исчезают. Да не одни, а в компании странного безголового всадника.

— Вы что-то хотели нам поведать, старший лейтенант?

— Да нет, ничего. Но мы постараемся сделать все возможное и найти этих, как вы правильно заметили, жмуриков. Только один вопрос: а с вашим заявлением, — я указываю на стопку бумаг, — что делать? Тоже в оборот брать?

— Думаю, капитан не против? — Генерал ловко крутит шашкой, так что воздух свистит.

— Товарищ капитан? — смотрю на Угробова.