Легион. Книги 1-9

Один слон, поранившись и увидев окровавленные туши своих собратьев, утыканные копьями, словно подушечка для иголок, впал в бешенство, которое обернулось против своих. Он развернулся, бросился в сторону, раздавил дюжину ахейцев и попавшихся по дороге пращников, протоптав сквозь них настоящую кровавую просеку. А, вырвавшись на простор, направился в сторону македонских порядков, где его вынуждены были умертвить, пока он не перебил половину собственной конницы. Бешенный слон, – это страшно. Чайке приходилось видеть такое пару раз, да еще в армейском лагере, где его бешенство приносило еще больше разрушений. Так что он не осуждал македонцев, убивших своего слона.

Остальным слонам и погонщикам повезло больше. Заметив неладное, они, несмотря на постоянный обстрел огромных животных, заставили их двигаться осторожнее, – слон, животное умное, – и, в конце концов, сразу трем слонам удалось преодолеть полосу с колючей проволокой, «ежами» и рассыпанными шипами относительно невредимыми. Ноги у них были исполосованы, сбоку в доспехах торчало по несколько копий, но они вполне могли драться. Эти слоны, словно желая отомстить, врезались в фалангу, ломая длинные сариссы своей мощной грудью. Одного этолийские фалангиты все же завалили, пробив панцирь и вогнав в подбрюшье несколько пик. Но два других развили успех, доставшийся такой ценой. Они смяли первые шеренги копейщиков и стали в ярости разбрасывать воинов бивнями и топтать всех, кто попадался на пути. В фаланге обнаружилось целых две огромные бреши, сквозь которые туда хлынули ахейцы. За ними до фаланги добрались еще два слона, раскрошив первые ряды.

Увидев, что твориться, Филипп, наконец, осознал, что может потерять всех слонов на одном поле под Фермом, и приказал вернуть оставшихся в лагерь. Пять животных были уже мертвы, успех развивали сейчас четыре выживших слона, а остальные под крики погонщиков, пятились назад. Македонский царь, справедливо рассудив, что конница может также пострадать от этих заграждений, приказал собственной фаланге помочь пехоте ахейцев. Правый фланг, вздрогнул, прикрывшись сариссами, двинулся на врага вниз по склону.

Это неповоротливое, на взгляд Федора, соединение, все же добралось до этолийцев и нанесло удар в их левый фланг, до сих пор прятавшийся за полуразрушенной линией метательных орудий. Других заграждений там не имелось. Битва начал входить в решающую фазу, но до конца было еще далеко.

Наблюдая за тем, что происходило в центре и на правом фланге, – где атаковали слоны, а македонская фаланга сошлась с этолийской, Федор в нетерпении ерзал в седле. Он ждал приказ наступать, которого могло и не последовать вовсе. Однако ему неожиданно повезло. Агелай, чтобы спасти ситуацию, которая начала складываться уже не в его пользу, решил сам нанести удар. И этот удар он нанес на левом фланге объединенной армии своих противников.

Часть его непомерно растянутой фаланги, вдруг отделалась от остальных и двинулась вверх по склону, прикрываясь копьями. Заметив движение, скифы и кельты едва не бросились в наступление, и Чайке стоило больших трудов сдержать их, послав к ним, одного за другим, сразу трех гонцов.

– Пусть сначала говорит артиллерия, – решил он, подзывая Бейду, – а ну, покажи, на что способны твои орудия! Не зря же мы тащили их сюда из самой Италии.

– С радостью, – усмехнулся бородатый ливиец, – сейчас этолийцы узнают, что такое наши машины.

– Переплюнем их? – поинтересовался Федор, указав в ту сторону, где еще не так давно этолийцы расстреливали македонскую конницу.

– Конечно, – махнул рукой Бейда, – я видел, как они бьют. Наши катапульты и баллисты посылают ядра гораздо дальше, хотя здесь стоят и не осадные машины.

Порадовавшись за достижения собственных инженеров, – не все грекам его удивлять, Федор стал ждать залпов собственных орудий. Ждать пришлось не долго. Не успело правое крыло этолийцев миновать половину расстояния, как в них полетели дротики и ядра. Бейда передал артиллеристам приказ Федора Чайки и дальше в дело расчеты включились самостоятельно. Орудия были разбиты на группы, у каждых пяти был один командир, который имел опыт массовых стрельб и воевал, с оглядкой на остальных. Так что стрельба получилась вполне слаженной, едва только командиры начали давать отмашку. Катапульты и баллисты с бешеной скоростью посылали в наступавших ядра и дротики, волну за волной. После первого же залпа по фронту фаланги этолийцы стали падать десяткам, на себе испытав силу торсионных машин.

– Молодцы, – радовался Федор, выжидая момент, чтобы оправить в атаку свой левый фланг, где кельты давно рвались вперед, – пусть поближе подойдут. Надо хорошенько взбодрить противника.