Легион. Психопат

Воды? Но ручеек был розового цвета. И в воде нет крошечных прожилок красного, прожилок, похожих на вены. Она, наверное, поскользнулась, упала и расшиблась, решил Норман. Его начала охватывать паника, но Норман знал, что надо сделать. Он схватил со стола ключи и выбежал из конторы. Быстро выбрал нужный ключ и открыл дверь. В спальне никого не было, но на кровати лежал раскрытый чемодан. Значит, она все еще здесь; Норман правильно догадался, девушка расшиблась, когда была под душем. Придется зайти в ванную.

Только когда он ступил на кафельный пол, Норман вспомнил об этом. Слишком поздно. Панический страх прорвался наружу, но что теперь сделаешь? Все равно он теперь вспомнил…

У Мамы есть ключи и от комнат мотеля.

Когда он отвернул занавеску и увидел изрубленный, скорчившийся на полу кусок кровавого мяса, он понял, что Мама использовала эти ключи.

5

Норман запер за собой дверь и пошел к дому. Одежда висела на нем, словно тряпка. Мокрая, и, конечно, запачкана кровью, а потом его вырвало так, что он забрызгал весь кафель.

Но одежда — не самое главное. Есть вещи поважнее. Сначала надо их привести в порядок.

На этот раз он разберется с проблемой раз и навсегда. Он отдаст Маму туда, где она давно уже должна находиться. Другого выхода нет.

Панический страх, ужас, отвращение и тошнота, — все прошло, уступив место опьяняющей решимости. То, что случилось, было трагедией, невыразимо страшным событием, но больше такого не произойдет. Он чувствовал себя новым человеком, — словно только теперь обрел право быть самим собой.

Норман торопливо взобрался на крыльцо дома и нажал ручку двери. Она была не заперта. В гостиной еще горел свет, но там никого не было. Он быстро огляделся по сторонам, затем поспешил по лестнице на второй этаж.

Дверь в Мамину комнату была распахнута, свет настольной лампы проникал в холл. Он вошел, даже не подумав постучать. Все — больше нет смысла играть в эту игру. Теперь ей не уйти от ответа.

Не уйти…

Но ведь она ушла!

Спальня была пуста.

Он заметил примятые простыни на том месте, где она недавно лежала, откинутое одеяло, раздвинутые занавески на старинной кровати с пологом, ощутил едва различимый терпкий запах, еще витавший в воздухе. В углу все так же примостилось кресло-качалка, а на туалетном столике в неизменном порядке стоят безделушки. Все было как всегда; в Маминой комнате никогда ничего не менялось. Но Мама исчезла.

Он подошел к шкафу, перебрал одежду на вешалках. Здесь острый запах пронизывал все, так что Норман чуть не задохнулся, но к нему еще примешивался какой- то другой. Только когда нога его ступила на что-то скользкое и липкое, Норман посмотрел вниз и понял, откуда этот незнакомый запах. На полу, скомканное, лежало одно из платьев Мамы, вместе с ее шарфом. Он нагнулся, чтобы поднять их, и содрогнулся от омерзения, заметив темно-красные пятна засохшей крови.

Значит, она все-таки потом вернулась сюда; вернулась, переоделась в чистое и снова ушла.

Он не может вызвать полицию.

Это важно помнить всегда. Нельзя вызывать полицию. Даже сейчас, когда он знает, что она ушла, нельзя вызывать полицию. Потому что она не отвечает за свои действия. Она больна.

Одно дело — осознанное, хладнокровно задуманное убийство, но болезнь — совсем другое. Если у человека поврежден рассудок, он не считается настоящим убийцей. Это все знают. Только вот иногда суд не верит этому. Норман читал о таких делах. Но даже если они поверят, что она больна, ее все равно заберут отсюда. Не в лечебницу, нет, в одно из этих страшных заведений. В Госпиталь штата для душевнобольных преступников. Норман обвел взглядом чистенькую старомодную комнату, на обоях которой переплетались вьющиеся розы. Он не может отнять у Мамы все это, он не может допустить, чтобы ее заперли в убогой камере. Сейчас ему ничего не угрожает — ведь полиция не знала о существовании Мамы. Она не выходила за пределы дома, так что никто не знал… Той девушке можно было сказать про Маму, потому что она уедет и никогда не увидит больше их дом. Но полиция не должна ничего знать о Маме и ее повадках. Они запрут ее, так что Мама сгниет там заживо. Что бы она ни сделала, такого Мама не заслужила.

И ее никогда не схватят, потому что никто не знает, что она совершила.

Теперь он четко сознавал, что сможет скрыть это от всех. Сейчас нужно просто обдумать то, что случилось, обдумать все события, начиная с сегодняшнего вечера, обдумать хорошенько.

Девушка приехала сюда одна, сказала, что была за рулем весь день. Значит, она никуда не заезжала. К тому же, она, кажется, не знала, где находится Фервел, а в разговоре ни разу не упомянула другие города поблизости, так что скорее всего не собиралась навестить там кого-нибудь. Тот, кто ждал ее приезда, — если ее вообще ждали, — живет, очевидно, где-то дальше на севере.

Конечно, все это просто рассуждения, но получается вполне логично. Что ж, придется рискнуть и предположить, что он сейчас прав.

Да, она расписалась в книге регистрации, но это ничего не значит. Если кто-нибудь начнет расспрашивать, он скажет, что девушка провела в мотеле ночь и уехала.